Прекрасный мир, где же ты

После она перевернулась на живот, сложила руки на подушке и повернулась так, чтобы видеть его. Он натянул на себя край одеяла и лег на спину, закинув руку за голову. Глаза его были закрыты, он вспотел. Порой мне хочется быть твоей женой, сказала она. Он улыбался, все еще успокаивая дыхание. Продолжай, ответил он. Она положила подбородок на руки. Но когда я представляю себя замужем за тобой, продолжила она, чаще всего я вижу что-то вроде этого. Будто мы весь день проводим с друзьями, а потом ночью занимаемся любовью. В реальности ты, наверное, постоянно был бы на конференциях. Заводил интрижки с чьими-то секретаршами. Не открывая глаз, он ответил, что у него никогда не было никаких интрижек. Но ты и женат никогда не был, заметила она. Видишь ли, все твои подружки примерно одного возраста. А жена будет стареть. Он рассмеялся. Ну ты и заноза, сказал он. Была бы ты моей женой, я бы научил тебя хорошим манерам. Она наблюдала за ним в тишине. Затем она заметила: Но если бы я была твоей женой, мы бы перестали дружить. Он лениво открыл один глаз и взглянул на нее. О чем ты? – спросил он. Она посмотрела вниз на свои руки, худые, все в веснушках. Я просто думала про случаи, когда друзья становятся парой. Это обычно плохо кончается. Конечно, это по-любому хорошо, когда люди решают быть вместе. Но обычно, если отношения не сложились, просто блокируешь номер человека и живешь себе дальше. Но лично я ни за что не хочу блокировать твой номер. Она приподнялась на локтях, глядя на него сверху вниз. Помнишь, когда мне было лет четырнадцать-пятнадцать, ты сказал, что мы до конца жизни останемся друзьями? – спросила она. Ты, наверное, забыл, а я помню. Он не двигался и слушал ее. Конечно, сказал он. Конечно я помню. Она быстро покивала, садясь и укутываясь одеялом. И как с этим быть? – спросила она. Если мы станем встречаться, а потом разбежимся… Даже говорить об этом больно, я просто, я даже не хочу думать об этом. Когда все вот так вот… Когда Элис живет черт знает где, друзья постоянно разъезжаются кто куда, а мне приходится нелегально покупать в интернете антибиотики от цистита, потому что у меня нет денег на врача, а от всех выборов на земле у меня ощущение, будто мне физически пощечин отвешивают. И вдруг еще и тебя не станет в моей жизни? Боже, я не выдержу. Не представляю, как быть, если это случится. А если мы останемся просто друзьями – ладно, мы не будем спать друг с другом, но ведь и риска, что мы исчезнем из жизни друг друга, почти не будет? Я и представить такое не могу, а ты? Он тихо ответил: И я. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Она провела ладонями по лицу, качая головой. В каком-то смысле наша дружба на самом деле ценнее, сказала она. Не знаю. Когда я жила с Эйданом, я порой думала, мол, грустно, что я никогда не узнаю, как это могло бы быть с Саймоном. А может, лучше и не узнавать. Мы всегда будем рядом, между нами всегда будут такие отношения, и это гораздо лучше. Порой, когда мне грустно и тоскливо, я лежу в постели и думаю о тебе. Не в сексуальном смысле. Я просто думаю, какой ты добрый. И раз я тебе нравлюсь, или ты меня даже любишь, значит, и со мной все хорошо. Я даже сейчас это ощутила, когда описывала тебе, как это бывает. Знаешь, иногда вообще все вокруг хреново и держишься лишь за это крошечное чувство размером с желудь, оно внутри меня, вот здесь. Она указала на основание своей грудины, между ребрами. Когда я расстроена, я знаю, что могу позвонить тебе и ты найдешь слова, чтобы успокоить меня, сказала она. И стоит мне подумать об этом – как уже можно и не звонить, потому что оживает вот это чувство, которое я описала. Ощущение, будто ты со мной. Наверное, это глупо звучит. Но если мы будем вместе, а потом разойдемся, останется ли со мной это чувство? А если нет, то что у меня будет внутри вместо него? Она снова тревожно коснулась пальцами основания грудины. Ничего? – спросила она. Он лежал, наблюдал за нею, и молчал. Наконец, он сказал: Я не знаю. Это все очень сложно. Я понимаю, о чем ты. Отчаянным, неверящим взглядом она уставилась на него. Но тебе нечего мне ответить, сказала она. Он глядел в потолок и улыбался, словно насмехаясь над собой. Все сложно, сказал он. Может, ты права, может, пора подвести черту и не втягивать друг друга во все это. Мне было тяжело тебя сейчас слушать. Знаешь, я ужасно себя чувствовал из-за ситуации с Кэролайн и очень старался ее исправить. Но послушать тебя сегодня – проблема вообще не в ней, а совсем в другом. Я понимаю твои мотивы, но звучит, будто ты просто не хочешь быть со мной. Она так и сидела, уставившись на него, рука все еще прижата к грудине. Он потер подбородок и сел, спустив ноги с кровати, спиной к ней. Дам тебе поспать, сказал он. Саймон собрал свои вещи с пола и оделся. Она сидела на постели, обернутая в одеяло, и молчала. Наконец, он закончил застегивать рубашку и обернулся к ней. Когда ты пришла той ночью, сказал он, после моего возвращения из Лондона, я был очень рад видеть тебя. Не знаю, говорил ли я об этом, наверное, говорил. Честно говоря, я нервничал, потому что был очень счастлив. Она молчала, вытирая нос пальцами, а он покивал сам себе, пытаясь понять, как расценить ее молчание. Надеюсь, ты не жалеешь об этом, сказал он. Она тихо ответила: Нет. Он улыбнулся. Ну, уже неплохо, сказал он. Я рад. Помолчав, он добавил: Обидно, что я не такой, как ты хочешь. Она так и сидела, уставившись на него. А потом сказала: Но ты именно такой. Он рассмеялся, опустив глаза в пол. А я так думаю про тебя, ответил он. Но на самом же деле нет, я не тот, и я это понимаю. Я правда понимаю. Что ж, не буду тебе мешать. Хороших снов. И он вышел из комнаты. Айлин замерла на кровати, расправив плечи, скрестив руки. Она взяла телефон и отбросила его, не глядя, убрала волосы со лба и закрыла глаза. В голове всплыла строчка: «Ну, вот и все», – и выдох облегченья

28

. Ее подмышки были влажными, спина болела, плечи обгорели. На другой стороне лестничной площадки Саймон вошел в свою комнату и закрыл дверь. В тишине и одиночестве своей комнаты он опустился на колени – чтобы помолиться? И если да, то о чем? Может быть, об освобождении от эгоистичных желаний? Или, может, уперевшись локтями в матрас, сцепив перед собой руки, он думал: Чего ты хочешь от меня? Пожалуйста, Боже, дай знать, чего ты хочешь.