Прекрасный мир, где же ты

Айлин тем временем сидела на кровати, листая свадебные фотографии, которые прислала мать. На полу были разбросаны ее кардиган, купальник со спутанными бретельками, расстегнутые босоножки. На прикроватном столике лампа с плиссированным розовым абажуром. В дверь тихонько постучали, она подняла глаза и громко сказала: Да? Саймон приоткрыл дверь. Лицо его скрывала тень, рука лежала на дверной ручке. Я оставлю твою зубную пасту в ванной, сказал он. Спокойной ночи. Она рукой поманила его войти. Я тут свадебные фотки смотрю, сказала она. Он закрыл за собою дверь и присел на край кровати. На экране Лола и Мэттью стояли возле церкви, у Лолы в руках букет из розовых и белых цветов. Мило, сказал Саймон. Она перешла к следующему фото: подружки невесты выстроились рядком, Айлин среди них в бледно-зеленом платье, с полуулыбкой на лице. Прекрасно выглядишь, сказал Саймон. Она подвинулась на кровати и похлопала по матрасу рядом с собой, приглашая его. Он сел, прислонился спиной к изголовью кровати, и она продолжила листать. Фотографии у свадебного бара. Лола хохочет, в руке у нее бокал шампанского. Айлин зевнула и положила голову Саймону на плечо, он обнял ее, рука его была теплая и тяжелая. Через пару минут она положила телефон на колени и закрыла глаза. Весело сегодня было, сказала она. Его пальцы медленно скользнули по ее шее сзади, вверх по волосам, и она тихо выдохнула от удовольствия. Ммм, сказал он. Она положила руку ему на грудь, глаза ее были полузакрыты. Так что же случилось с Кэролайн? – спросила она. Глядя вниз на ее руку, он ответил: Я сказал ей, что у меня появилась другая. Айлин замерла, словно ожидая, что он продолжит. Наконец она сказала: Я ее знаю? Его пальцы у нее за ухом, в волосах. О, это та же самая, в которую я всегда был влюблен, сказал он. Время от времени ей нравится играть моими чувствами, проверяя, что она по-прежнему мне не безразлична. Она прикусила нижнюю губу и отпустила ее. Бессердечная женщина, сказала она. Он улыбался. Ну, сам виноват, испортил ее, сказал он. Я ужасный дурак, когда дело касается ее. Она пробежала рукой по пуговицам его рубашки, вниз – к пряжке ремня. Саймон, сказала она. Помнишь ночь, когда я к тебе пришла, а ты спал. Он сказал «да». Когда мы легли в постель, продолжила она, ты повернулся на бок, спиной ко мне. Помнишь? С застенчивой улыбкой он сказал, что помнит. Она водила пальцами по пряжке его ремня. Тебе не хотелось прикоснуться ко мне? – спросила она. У него вырвался смешок, он не сводил глаз с ее маленькой белой руки. Конечно хотелось, ответил он. Но когда ты вошла, мне показалось, что ты чем-то расстроена. Она на мгновение задумалась. Я и была, сказала она. Я подумала, что мне станет лучше, если мы переспим. Прости, если с твоей точки зрения это плохо. Но когда ты отвернулся, я подумала, что, может, ты просто не хочешь меня. Он поглаживал ее затылок. Хм, сказал он. Такое мне и в голову не пришло. В смысле я и подумать не мог, что ты хочешь переспать со мной, чтобы поднять себе настроение. Я сделал это, потому что хотел и ты позволила. Честно говоря, мне было совершенно не понятно, почему ты согласилась. Кажется, я подумал, что ты не прочь повысить свою самооценку, переспав с тем, кто так отчаянно тебя хочет. У меня бывало такое – приятно ощутить себя глубоко желанным, так лестно, что даже возбуждает. Но я и предположить не мог, что ты решишь, будто я тебя не хочу. В моей картине мира, когда мы занимаемся любовью, то это мне больше надо. Ты, может, получаешь от этого какое-то невинное физическое удовольствие – надеюсь, что ты его получаешь, но для меня все иначе. Ты, наверное, скажешь, что это сексизм. Она открыто расхохоталась. Это и есть сексизм, сказала она. Но я не против. Ты сам говорил – это лестно. Твое первобытное желание подчинить меня и обладать мною. Это очень по-мужски и, по-моему, сексуально. Он коснулся большим пальцем ее нижней губы. Я действительно так ощущаю, сказал он. Но в то же время важно, чтобы и ты этого хотела. Она взглянула на него распахнутыми темными глазами. Я хочу, сказала она. Он повернулся и поцеловал ее в губы. Какое-то время они так и лежали, обнявшись, его рука ласкала выступающую косточку ее бедра, ее дыхание – на его шее, горячее и влажное. Он запустил руку ей под платье, она закрыла глаза и бесшумно выдохнула. Ах, какая ты хорошая, пробормотал он. Она застонала как зверек и мотнула головой. О боже, сказала она. Пожалуйста. Он опять рассмеялся и спросил: Что значит «пожалуйста»? Ее голова металась по подушке. Ты знаешь, что это значит, ответила она. Он заправил прядь волос ей за ухо. У меня нет презерватива, сказал он. Не страшно, сказала она. И добавила: если ты не занимаешься незащищенным сексом с кем-то еще. Уши его покраснели, он улыбался. Нет, нет, сказал он. Только с тобой. Можно раздеть тебя? Она села, и он стянул с нее платье через голову. Под ним был мягкий белый лифчик, и он потянулся к ней за спину, чтобы расстегнуть его. Наблюдая, как он снимает бретельки с ее плеч, она едва заметно вздрогнула. Она легла на спину и сняла трусы. Саймон, сказала она. Он расстегивал рубашку, внимательно глядя на нее. Ты со всеми своими подружками такой? – спросила она. Я имею в виду, ты им тоже говоришь, что они хорошие, как и мне? Ты всегда такой? Конечно, это не мое дело, но любопытно. Он застенчиво улыбнулся. На самом деле никогда, сказал он. Я импровизирую. Это ничего? Она засмеялась, и он тоже, смущенно. Мне очень нравится, сказала она. Но после того раза мне стало интересно. Ну, знаешь, может, это его фишка и он со всеми женщинами одинаков. Он бросил свою одежду на пол. Женщин в любом случае было не так уж много, сказал он. Извини, если разрушил твою фантазию. Она прикрыла глаза рукой и улыбалась. И сколько, сказала она. Он лег на нее. Давай не будем, ответил он. Обвив рукой его шею, она спросила: Меньше двадцати? Он комично нахмурился. Меньше, сказал он. Да. Ты думала, что двадцать? Она хмыкнула, облизнув зубы. Меньше десяти? – спросила она. Он сдержанно вздохнул и ответил: Я думал, ты собираешься быть хорошей. Она закусила губу. Я и есть, сказала она. Когда он вошел в нее, она негромко прерывисто вскрикнула, без слов. Он закрыл глаза. Я люблю тебя, пробормотал он. Тонким, ребяческим голосом она сказала: Только меня одну? Он целовал ее щеки, говоря: Да, боже, да.