Прекрасный мир, где же ты

В шесть сорок пять утра у Феликса зазвонил будильник, монотонное повторяющееся пиканье. В комнате был полумрак, выходящие на запад окна, завешенные жалюзи, пропускали лишь немного холодного белого света. Который час, пробормотала Элис. Он выключил будильник и встал с кровати. Пора на работу, сказал он. Спи. Он принял душ и вышел с полотенцем на плечах, натягивая нижнее белье. Одевшись, он подошел к кровати и наклонился, чтобы поцеловать Элис в теплый и влажный лоб. До встречи, сказал он. Не открывая глаз, она ответила: Люблю тебя. Он коснулся ее лба тылом ладони, словно проверяя температуру. Знаю, сказал он. Он спустился в кухню. Айлин у стола отвинчивала крышку кофейника. Глаза ее были опухшими и красными. Доброе утро, сказала она. Феликс посмотрел на нее, замерев в дверях. Уже на ногах? – спросил он. Она устало улыбнулась и сказала, что ей не спалось. Вглядываясь в ее лицо, Феликс ответил: Ты какая-то разбитая. Он открыл холодильник и взял йогурт, пока она выливала в раковину вчерашнюю кофейную гущу. Садясь за стол, он спросил: Так кем же ты работаешь? Элис говорила, ты журналистка или вроде того. Айлин покачала головой, наливая в кофейник воду из-под крана. Нет, сказала она. Я просто работаю в журнале. Я типа редактор. Феликс помешивал ложкой йогурт. Что за журнал? – спросил он. Она сказала, что литературный. Ах да, сказал он. Хотя я на самом деле не знаю, что это значит. Она включила плиту. Ну у нас не так много читателей. Публикуем поэзию, эссе и так далее. Он спросил, как же в таком случае журнал зарабатывает? Никак, ответила она. Он живет на гранты. Феликс посмотрел с любопытством. То есть за счет налогоплательщиков? – спросил он. Она села с другого края стола, вяло улыбаясь. Да, сказала она. Ты против? Проглотив ложку йогурта, он ответил: Нисколько. То есть тебе платят налогоплательщики? Она сказала «да». Хотя и немного, добавила она. Он облизывал тыльную сторону ложки. А сколько для тебя – «немного»? – спросил он. Она взяла из вазы мандарин и стала чистить его. Около двадцати тысяч в год, сказала она. Его брови взлетели, он поставил йогурт на стол. Шутишь? – сказал он. После налогов? Нет, до, сказала она. Он покачал головой. Я больше зарабатываю, сказал он. Она положила на стол оранжевую спиральку кожуры. Почему бы тебе и не зарабатывать больше? – спросила она. Он пялился на нее. И как ты выживаешь? – сказал он. Она разломила мандарин пополам. Сама не понимаю, ответила она. Он снова занялся йогуртом, дружелюбно бормоча: Вот же хрень. Проглотив еще одну ложку, он добавил: И ради этого ты поступала в колледж? Она жевала. Нет, в колледж я поступила ради знаний, сказала она. Он рассмеялся. Что ж, справедливо, ответил он. Ну, ты, наверное, зато любишь свою работу? Она неуверенно покачала головой из стороны в сторону и сказала: Я ее не ненавижу. Он кивал, глядя в баночку с йогуртом. Вот чем мы отличаемся. Она спросила, долго ли он работает на складе, и он ответил, что месяцев восемь-десять. Кофейник начал фыркать, и Айлин встала проверить его. Натянув рукав на ладонь, она налила две чашки и подала к столу. Он наблюдал за нею, а потом сказал: Можно у тебя кое-что спросить? Снова садясь за стол, она ответила: Конечно. Он немного нахмурился. Почему ты так долго не приезжала к ней? – сказал он. Ты ведь живешь в Дублине, и это не так уж далеко отсюда. И она уже сто лет здесь живет. Слушая его, Айлин напряглась всем телом, но промолчала, и выражение лица ее не изменилось. Она всыпала ложку сахара в свой кофе. Ее послушать, так вы лучшие подруги, добавил он. Быстро и холодно Айлин отрезала: Мы и есть лучшие подруги. Позади нее за окном моросил дождик. Хорошо, тогда почему тебе понадобилось столько времени, чтобы доехать к ней сюда? – спросил он. Мне просто любопытно. Была бы она твоей лучшей подругой, ты бы, наверное, пораньше захотела ее навестить. Лицо Айлин побелело, даже ноздри побелели, она глубоко вдохнула и выдохнула. Ты же знаешь, у меня работа, сказала она. Он прищурил один глаз и нахмурился. Да, и у меня работа, сказал он. Но по выходным-то ты вряд ли работаешь? Айлин скрестила руки на груди, сжала ладонями предплечья сквозь рукава халата. А она почему не приезжала навестить меня? – спросила она. Если она так хотела увидеться. Она ведь точно не работает по выходным? Феликса эти слова, казалось, удивили, и он пару мгновений обдумывал ответ. Разве я говорил, что она хотела увидеться? – спросил он. Я не знаю, может, никто из вас не хотел встречаться друг с другом. Я потому и спрашиваю. Еще крепче скрестив руки, Айлин сказала: Может, никто и не хотел. Он кивнул. Вы поссорились, что ли? – спросил он. Она раздраженно убрала с лица прядь волос. На самом деле ты ничего обо мне не знаешь, сказала она. Немного помедлив, он ответил: Ты тоже ничего обо мне не знаешь. Она опять скрестила руки на груди. Поэтому я тебя и не допрашиваю, сказала она. Он в ответ улыбнулся. Справедливо, ответил он. Допил кофе и встал, снял со спинки стула куртку, оставленную там прошлой ночью. По-моему, мы с тобой не такие, как они оба, они другие, сказал он. И, пытаясь заставить их действовать по-твоему, только с ума сойдешь. Айлин смотрела на него несколько секунд, а затем ответила: Я и не пытаюсь заставить их что-то делать. Феликс расстегнул рюкзак и заталкивал внутрь куртку. Подумай, сказал он, если они выносят тебе мозг, то стоит ли заморачиваться? Он перекинул рюкзак через плечо. У тебя должна быть какая-то веская причина, продолжил он. Почему тебе это важно. Уставившись в свою кофейную чашку, она очень тихо сказала: Отвали. Он удивленно хмыкнул. Айлин, сказал он, я на тебя не наезжаю. Ты мне нравишься, понятно? Она молчала. Может, тебе вернуться в постель, добавил он. Выглядишь усталой. А я поехал, увидимся позже. За дверью висела туманная утренняя изморось. Он сел в машину, включил магнитолу и выехал с подъездной дорожки. Следя за дорогой, он насвистывал под музыку, время от времени добавляя к мелодии риффы и вариации, миновал въезд в деревню и поехал по прибрежной дороге к промзоне.