Прелюдия 11

«Оно уже началось», — прибавил он про себя. Поймал на себе взгляд Даниелы. «Что ты с ним разговариваешь?» — как бы спрашивала она глазами. Придется объяснить ей позднее, что избегать таких разговоров ошибочно. У умного врага и поучиться не грех. Черносутанники умело воздействуют на человеческие души, в этом они упражняются веками.

— Разумеется, нам представляется, что большие события проистекают сами по себе. И все-таки есть пространство, в котором решение принимаем мы сами. В области личного выбор представляется нам достаточно часто. А из множества мелких решений и составляется мозаика нашего времени. Люди вашего ранга, команданте, вкладывают в эту мозаику существенные камешки. Помнить о том, что внутренне мы свободны и можем выбирать, крайне важно.

— Дорогой друг, меньше всего мы вольны выбирать сами. И чем дольше мы живем, тем меньше возможностей выбора у нас остается. То, что в жизни важно, выбирают единожды. Например, профессию, жену, друзей, мировоззрение. Все остальное следует из этого выбора. Но делаем ли мы сами хотя бы этот важнейший выбор? Мне кажется, все происходит с каждым независимо от его воли. Что суждено, то и происходит. И каждый делает то, что должен.

Леон ответил ему длинной тирадой, из которой Паломино уловил одну фразу:

— Всегда находятся мужчины, способные оградить свой народ от крайностей и содействовать его счастью в земной жизни; главное — узнать, когда пробьет твой час.

— Как архиепископ Гаваны? — спросил Паломино.

Даниела рассмеялась, а священник умолк. Обидный намек.

Год назад высшему духовенству вздумалось основать на национальном католическом конгрессе христианско-социальную партию, чтобы расколоть революционные силы. Когда доложили Фиделю, он поехал на конгресс и выступил с пламенной речью. Все собравшиеся аплодировали ему. Он оставил настолько сильное впечатление, что некоторые кубинские священники во главе с падре Ленсе организовались в прогрессивный союз «С крестом за родину». Архиепископ, мечтавший сколотить антиправительственный фронт, увидел, как рухнули его надежды, и, весь дрожа от страха, бросился искать спасения под крылышком американских дипломатов.

Но сказанное сказано, и Паломино понимал почему. Собиралась буря, тут никаких сомнений нет. Предстояло вторжение. Армия, сила которой пока неизвестна, попытается напасть на Кубу. Флот агрессоров на пути к острову. Первое подтверждение этого он получил вчера, вскоре после ухода Рамона. Он коптел над трофеями, когда ввели его разведчика. То, что он услышал, заставило Паломино собраться, вернуло равновесие.

Доверенное лицо команданте, один из тех, сведения которых вызывали зависть отдела Г-2, был контрабандистом, время от времени пробиравшимся одному ему известными путями на Ямайку с деликатными поручениями от команданте. Сделанное им сообщение доказывало, что оказанное ему снисхождение он отработал: в Кингстон попали два беглеца из Гватемалы, кубинские эмигранты в куртках десантников ВВС. Они проходили обучение в лагере Камп Агила, но в последний момент, когда их собрались везти на аэродром, решили улизнуть. При посадке на корабли в Пуэрто-Бариос им удалось перебраться с военного транспорта, судна типа «Либерти», на банановый грузовоз, который вчера вошел в порт на Ямайке. Пропивая полученные деньги, они так долго хвастались своими приключениями, пока английские колониальные власти не засадили их за решетку.

С этого момента события сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Только успел Паломино передать сообщение с Ямайки в Гавану, как зазвонил телефон. Радиоперехват обнаружил четыре передатчика за границами сьерры. После коротких сеансов связи они умолкли, запеленговать не удалось; это похоже на генеральную репетицию. К вечеру военное министерство объявило состояние боеготовности второй степени — может быть, такова реакция на его сообщение. Еще большее значение он придал рассказам рыбаков. Они наткнулись перед северным побережьем на скопление американских военных судов, а ведь военно-морские маневры в этом районе объявлены не были. Затем последовали сообщения о небольших судах, вооруженных пулеметами, которые обстреляли в темноте причалы в Ла-Исабелле. Это произошло в половине одиннадцатого. А незадолго до полуночи был получен приказ из министерства усилить охрану побережья. Похоже, что основной удар будет нанесен на юге.