Преодоление

Ещё в Москве он ознакомился с указом государя. По этому указу, приехав в Калугу, ему следовало собрать там дворян и боярских детей из полков, стоявших по «украинным» городам. Их ему должны были привести оттуда вторые, меньшие воеводы. Так он получал ратников из Тулы, из большого полка, что стоял там, из передового полка в Мценске и сторожевого в Новосили. А вот с Рязани он ожидал войсковых голов с людьми.

* * *

Приход его войска в Калуге встретили радостно. На церквах били в колокола, шумел, веселился народ, и малые и старые.

Князь Иван Троекуров выехал навстречу ему за стены города. С ним было и его, князя Дмитрия, воеводское управление: Афанасий Гагарин и дьяк Лука Владиславлев. Они приехали раньше него.

Поздоровались они радушно.

В город они въехали вместе и направились на воеводский двор, пробираясь верхом сквозь толпу горожан, ратных и казаков.

Погода была слякотной, сырой, холодной. Не мощёные улицы покрывала сплошная непролазная грязь, противно хлюпала и пузырилась под копытами коней. А что уж говорить об обозных лошадках. Те с трудом тянули по грязи телеги. И возницы, понукая, стегали их бичами, когда те замирали, не в силах вытащить телеги из очередной топкой трясины.

В этот вечер они, Пожарский и Троекуров, долго сидели в съезжей избе, обсуждали, что будет делать Ходкевич, пили и снова обсуждали. Их помощники, Гагарин и Владиславлев, подвыпив, зашумели, несдержанно, как в радости простые мужички.

Троекуров морщился от их надоедливой возни, но терпел. Он заматерел, обвис телом, стал грузным, тяжёлым на подъём, с тех пор как князь Дмитрий видел его ещё во времена Земского собора.

Почему-то вспомнил Троекуров смоленскую осаду.

– Мамстрюкович-то, чуть не извёлся весь, когда литовские люди в крепости раскусили его хитрости. С обозом-то!.. Ха-ха-ха! – от души рассмеялся он над Черкасским и над собой тоже. – Да к тому же по рубежу Сапега пожег все наши острожки! Там боярские дети перепились и пропустили литовских людей к Смоленску! И где, там-то, сволочи, нашли водку!..

Ему не хотелось говорить о сегодняшних делах в Калуге.

Но князь Дмитрий повернул разговор в эту сторону.

– Здесь, на Угре, казаки стоят. Просятся на государеву службу.

– Те, что были у Заруцкого?

– Да, они.

– Ну, что же, князь Дмитрий, принимай их к себе, принимай! А я уезжаю! – похлопал Троекуров по плечу Пожарского.

Сдав ему город, он уехал в Москву.

А князь Дмитрий, собрав на другой день своих помощников, изложил свои соображения о возможных шагах неприятеля.

– Ходкевич – хитрая лиса! Будет пытаться изолировать нас под Калугой. Вон, его отряд уже стоит в стенах Товаркова! Во главе с ротмистром Чаплинским!

– Да. Тот уже рыскает по окрестностям с отрядами! Корма добывают! – подтвердил Гагарин. – Подходил и сюда!..

Они стали обсуждать задумки, какими бы хитростями подманить Чаплинского под стены города. А перед этим устроить засаду за Окой. И та отрезала бы гусарам пути отхода.

– Вот, Иван, ты и возьмешь две сотни конников для этой засады, – поручил князь Дмитрий это дело Ивану Хованскому. – Там, за Окой, присмотри заранее место. И чтобы оплошки не вышло!..

Его, своего племянника, сына сестры Дарьи, он специально таскал с собой в походы, приучал к тяготам службы, поддерживал, зная, как непросто это для них, новичков.

Хованский вытянулся перед ним.

– Слушаюсь, Дмитрий Михайлович! – выпалил он, польщённый, что его дядя, князь Дмитрий, герой освобождения Москвы от поляков, доверил ему важное дело.

А князь Дмитрий, глядя на него сейчас, вспомнил его отца, покойного Никиту. Юный князь Иван в детстве походил чертами лица на них, на Пожарских, их была косточка. Так думали они. Но, повзрослев, он стал вылитым Хованским. Такой же круглоголовый, как Никита, и так же чуть оттопыривал нижнюю губу, когда волновался. И князь Дмитрий порой задумывался, какая же судьба ждёт его, зная слабости его отца Никиты, которые свели того раньше времени в могилу.

Так, как они и договорились на этом совете, они и сделали. И когда Чаплинский как-то раз подошёл близко к городу, князь Дмитрий послал Хованского в засаду. Но Чаплинский, вот уж осторожный кот, сначала послал гусар проверить, нет ли засады по флангам. И они наткнулись на конников Хованского. Полыхнул бой, скоротечный и злой: ратники князя Ивана дали тыл. Гусары, преследуя их, многих порубили. Князь же Иван попал в плен вместе с полусотней боярских детей.

Князь Дмитрий, когда ему донесли об этом, растерялся. В голове болезненно мелькнуло, как он теперь посмотрит в глаза сестре-то, Дарье, когда сам же послал племянника на опасное дело. Но не в его характере было оставлять безнаказанным такое. И это, что какой-то ротмистр обыграл его, сильно задело его за живое, за самолюбие. Он разработал новую операцию, чтобы уничтожить это осиное гнездо в Товаркове.

Тёмной декабрьской ночью он незаметно подошёл с тысячей конников к Товаркову городку. Закидав стены горящей смолой, они подожгли их. Одновременно по воротам ударили лёгкие походные пушки. Они быстро разнесли их в щепки. И тут же последовала атака конников.