Преследуя нас

Я была рождена, чтобы спорить, и у меня даже есть степень в этом. Вот во что превратилось наше общение в последнее время, и я устала спорить с человеком, который должен любить меня, к лучшему или к худшему.

— Не смей сравнивать меня с Адрианой. Ее боль — худшая боль, которую только можно себе представить, и я не пожелаю ее своему злейшему врагу, но я скажу тебе, что стоит очень близко к этому, не так ли? Твой муж уходит в самоволку, не прикасается к тебе в течение двух долбаных месяцев! Не в состоянии даже посмотреть тебе в глаза или вести вежливый разговор.

Вот, я сказал это — сделано! Получи, придурок!

— Надо же, а я-то думал, что брак — это любовь, а не секс, — саркастически отвечает он.

— Правда, Лекс? Ты хочешь снова превратиться в засранца Лекса? Ну, не думаю, что я буду торчать здесь, чтобы приветствовать этого ублюдка дома, — с высоко поднятым подбородком я хватаю свои трусы и направляюсь в нашу комнату, захлопывая за собой дверь. Мои мышцы дрожат, скорость, с которой бьется мой пульс, невозможно игнорировать. Я в ярости. У этого гребаного придурка хватает наглости перекладывать все на меня.

Я хватаю телефон и пишу Эрику сообщение, что мне нужно куда-то пойти и выпить. Через несколько мгновений он предлагает бар, в котором мы можем встретиться на Мелроуз.

В своем шкафу я переодеваюсь в черные джинсы, очень облегающий белый топ с открытой спиной и золотые туфли на бретельках, чтобы дополнить наряд. Подойдя к своему туалету, я не могу не заметить, как сильно я похудела из-за стресса. Я наношу блеск на губы и укладываю распущенные волосы. Не удовлетворившись темными кругами под глазами, я наношу немного тонального крема и достаю тушь.

Возвращаясь на кухню, я ищу свои ключи.

— Куда, блядь, ты собралась? — он опирается спиной на столешницу, скрестив руки, с самодовольным выражением лица.

Хуже всего то, что я все еще надеюсь, что он схватит меня, нагнет и будет трахать до середины следующей недели. Я ненавижу свою гребаную кукушку за то, что она предала меня на стольких уровнях. Кстати, я знаю, что выгляжу сексуально, и я специально надела этот топ, потому что в нем дамы выглядят так, будто они участвуют в конкурсе красоты «Мисс Америка». О, и потому что я знаю, что это вызовет какую-то реакцию с его стороны.

— Ухожу. Нет смысла оставаться здесь.

— Надела это? — пробурчал он.

— Мне не нужно твое разрешение, чтобы носить что-либо. Кроме того, не уверена, почему тебя это волнует, ведь все, что связано со мной, похоже, больше не имеет для тебя значения.

Где, блядь, мои ключи? Я открываю каждый ящик в поисках ключей и нахожу их с пустыми руками.

— Значит, тебя не волнует, что каждый парень, проходящий мимо тебя, будет смотреть на твои сиськи, выпрыгивающие из этого топа?

— А разве похоже, что меня это волнует? Ты, похоже, путаешь меня с кем-то, кому действительно не все равно. В любом случае, это бар, так что смирись с этим, — отстреливаюсь я.

— Ты не пойдешь в бар, — его тон напряжен, мышцы выпирают, когда он стоит напротив меня, пытаясь запугать меня своим высоким ростом и свирепым взглядом. Я вижу, что он борется со своей ревностью. Поделом ему!

— Лекс, тебе явно наплевать на то, что я делаю. Тебе повезло, что я вообще рассказала тебе об этом, потому что, очевидно, мне нет никакого дела до того, почему ты приходишь домой поздно вечером каждую ночь, так что можешь думать, что хочешь. Если ты думаешь, что я буду пытаться трахнуть каждый член в этом баре, то отлично. Может быть, это вытащит тебя из этого притворства, которое называется нашим браком.

Я вижу ключи, и, черт возьми, если они лежат на столешнице позади него. Черт, черт, черт! У меня нет другого выбора, кроме как подойти к нему и достать ключи.

Я могу сделать это — оставаться сильной.

Он поворачивает голову туда, где лежат ключи, и смотрит на меня. На мгновение, хотя и мимолетно, появляется прежний взгляд Лекса, но потом он снова исчезает.

Я делаю глубокий вдох и подхожу к нему. Я наклоняюсь к нему, и ключи оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга. На долю секунды я задерживаюсь, вдыхая запах его лосьона после бритья, который кажется мне слишком свежим. Мой извращенный разум тут же приходит к выводу, что он нанес его повторно только потому, что ему нужно было скрыть запах, а какой запах нужно скрыть? Запах женщины.

С разбитыми эмоциями и уязвленным самолюбием я отстраняюсь, но его рука крепко обхватывает мою руку, причиняя мне легкую боль. Мои глаза почти закрываются, отчаянно нуждаясь в любом прикосновении, не обращая внимания на его намерения. Прикосновение вызывает во мне волну желания, яростно разбивающуюся о мою мораль.

— Ты моя жена, и тебе не нужно унижаться перед незнакомцами.

О, он не просто так сказал это!

Я вырываю руку из его хватки, ярость нарастает в моей груди.

— Значит, я теперь шлюха? А я-то думала, что я просто скучающая, озабоченная домохозяйка, которая хочет перепихнуться сегодня вечером.