Преследуя нас

Кейт тихонько смеется, — Да, принимает душ на случай, если она встретит кого-нибудь, с кем можно переспать в гей-клубе… как будто это вообще возможно. Она по уши влюблена в этого придурка, но, судя по всему, у него большой член. Эй, если ты хочешь с ней встретиться, я всегда могу ее выманить.

— Я лучше пойду и назову это ранней ночью. Передавай привет своему другу от меня, — я слегка хихикаю, забавляясь ее визитом в гей-клуб. Я никогда там не был и не хочу. Женщины часто озадачивают меня своими интересами.

— Хорошо… а мистер Эдвардс?

— Да?

— Надеюсь, у вас все получится… с ней, я имею в виду. Я не знаю ее, но я вижу, что вы ее любите, а это все, что кому-то нужно.

Я делаю паузу, обдумывая ее слова: — Увидимся завтра вечером, — с тем небольшим количеством борьбы, которое осталось во мне, это все, что я могу сказать.

Сейчас только восемь, а я уже сделал все возможное. Все готово для завтрашней встречи. Я сходил в спортзал, принял душ, и что теперь? Я слышу стук в дверь. Я открываю ее, и меня встречают Рокки и Элайджа.

— Чувак, ты выглядишь как дерьмо, — рычит Рокки.

Я поглаживаю свою бороду, задаваясь вопросом, что эти два ублюдка здесь делают.

— Переодевайся, мы выходим, — говорит мне Элайджа.

— Куда?

— В «Порки»! Это ночь, когда можно есть все, — Рокки смеется.

Porky's оказывается забегаловкой в районе мясокомбината. Не знаю, почему я искренне думал, что мы идем в настоящий ресторан, где можно есть все. Рокки сидит в первом ряду по центру, на нем кепка дальнобойщика I Eat Meat. Его глаза загораются каждый раз, когда одна из девушек устраивает перед ним свое шоу. Я удивлен, что он делает такие вещи. Я бы подумал, что Никки его микрочипировала или что-то в этом роде.

В девушках нет ничего особенного, типичные сиськи, загар, накладные ресницы, все блондинки. Они ничего не делают, чтобы облегчить мою боль, даже когда одна пытается сесть мне на колени и погладить меня по лицу своими сиськами. Я чувствую запах алкоголя в ее дыхании, а ее глаза стеклянны. Несомненно, перед выходом на сцену она прослушала строчку.

— Тебе нравится это место или как? — радостно восклицает Рокки, размахивая в воздухе долларовой купюрой.

— Ты лишился кислорода для своего мозга? Скорее всего, из-за тех очень узких джинсов, которые на тебе надеты, — замечает Элайджа.

Я чуть не выплюнул свой бурбон. Это чертовски узкие джинсы.

— Эй! Это как новейшая тенденция или что-то в этом роде. Никки выбрала их для меня.

— Она заставила тебя надеть их сегодня вечером, чтобы твой член не затвердел?

— Нет… он может стать твердым. Просто там очень тесно, — он извивается.

— А цвет? Что это, радужно-лиловый? — спрашивает Элайджа.

— То, что ты даже знаешь об этом, довольно по-гейски, чувак. Кроме того, это фиолетово-голубой.

Я реву в истерике, когда он упоминает этот цвет. Только такой женатый парень, как Рокки, будет носить фиолетово-синее, скорее всего, чтобы отпугнуть любую киску, которая подойдет к нему сегодня вечером. Пока Рокки продолжает оправдывать свой выбор узких джинсов женственного цвета, официантки топлесс продолжают разносить нам напитки. К десятому раунду я теряю ориентацию.

— Я удивлен, что Адриана выпустила тебя сегодня вечером. Подожди… лучше бы это был не твой мальчишник, потому что это слишком пристойно.

— Меня? Я удивлен, что Никки отстегнула твою цепь от уличного столба.

— По крайней мере, мне гарантирована отличная киска каждую ночь. Элайджа, это случится с тобой, когда ты женишься.

— Пожалуйста, перестань говорить об Элайдже и киске. Он женится на моей сестре. Ну же, Рокки, это должна была быть ночь без боли, — жалуюсь я, поворачивая шею, чтобы позвать официанта.

— О да, я виноват. В любом случае, я хочу сказать, что иногда нужно немного скрасить ситуацию, поддержать огонь. Например, однажды Никки действительно использовала на мне собачью цепь. Заставила меня есть ее около часа, — он поднимает свой бокал с широкой ухмылкой пожирателя дерьма на лице.

— Я не любитель бондажа. Мы больше увлекаемся камасутрой, изучаем разные позиции.

— Прекрати… Элайджа. Просто заткнись на хрен прямо сейчас, — раздраженно огрызаюсь я.

Поднимая свой бокал, я случайно опрокидываю немного бурбона в миску с арахисом. Все равно никто никогда не ест это дерьмо, кроме Рокки.

Элайджа хмурится: — Возможно, нам стоит сменить тему.

— О, да, — кричит Рокки, хлопая в ладоши от восторга, когда новая группа женщин танцует на сцене.

Начинается музыка, и из динамиков звучит песня Мадонны «Like a Virgin». Стриптизерши выходят на сцену, одетые в белые лифы, похожие на девственные, с маленькими белыми стрингами. Старшая девушка вытаскивает Рокки на сцену из-за его слишком восторженной реакции на песню.

— Черт, эти джинсы выглядят еще теснее, когда на них светит прожектор, — Элайджа морщится.

Я хмурюсь: — Черт, думаю, ты можешь увидеть форму его яиц.