Преследуя судьбу

Я издаю разочарованный стон, поворачиваясь к ним спиной, когда матрас подо мной шевелится. Ради всего святого, у девочек есть батут на улице. Причем огромный. Если вспомнить, сколько раз я раздражал свою маму подобным образом, когда был ребенком, карма действительно запаздывает с доставкой. Она нашла меня, прилепилась ко мне, и, конечно, я сексист, предполагающий, что карма — это она.

Натягиваю одеяло на голову, чтобы отгородиться от шума, но моя племянница, Амелия, тут же сдергивает его обратно: — Ты опоздаешь на работу. Папа говорит, что люди, которые опаздывают на работу, тормозят твой бизнес и поэтому создают меньшую производительность.

Для ее возраста у этого ребенка слишком много мозговых клеток. Однако у папы есть своя точка зрения, возможно, поэтому он управляет одной из крупнейших империй в Соединенных Штатах.

— Девочки, как бы я ни любил ваши утренние звонки, как насчет «дайте мне еще пять минут»? — вежливо спрашиваю я.

— Это то, что ты сказал вчера, дядя Ной, — напоминает мне Амелия, положив руки на бедра.

Как я могу устоять перед их милыми мордашками? Не помогает и то, что у меня сильное похмелье после клуба, в котором я был прошлой ночью с Эрикой и Иваной. Да, я трахнул их обеих. Да, я верю, что мой член тоже с похмелья. Думаю, я спал всего два часа, если не больше. Я был здесь всего три ночи, и все они закончились недосыпанием.

— Обещаю, еще пять минут, — прошу я ласково.

— Хорошо, — говорит Эва, самая младшая, на своем ломаном детском языке, — Я смотрю петух!

— Часы, Эва, — поправляет ее Амелия, — Петух — это петух. Папа всегда говорит маме, что ей нравятся большие петухи, помнишь?

Я хмыкаю, понимая, что девочки стоят рядом со мной и смотрят на меня с растерянными выражениями на лицах, пока я смеюсь. Амелия наклоняется, шепчет на ухо Эве, а затем отстраняется, так как они обе строго смотрят на меня.

— Пять минут, дядя Ной. Если ты не встанешь, берегись, — предупреждает меня Амелия.

Они обе спрыгивают с кровати и выбегают из комнаты, наконец-то оставив меня одного. Я откидываю голову назад в подушку, заглушая постоянную головную боль.

Сегодня, как никогда, первый день моей новой работы. Лекс — заинтересованная сторона в издательстве в центре Лос-Анджелеса. Мы провели большую часть вчерашнего дня, обсуждая роль того, что она подразумевает, и как бизнес вырос за последние двенадцать месяцев, не говоря уже о нескольких видеозвонках с генеральным директором до моего отъезда из Бостона.

Я не работал в издательском бизнесе, большая часть моей карьеры была посвящена маркетингу интернет-магазинов, но у него есть вакансия, которая кажется хорошей возможностью и должна быть легкой, как только я пойму, как работает эта отрасль. Не то чтобы я был стеснен в средствах, но праздные руки — это дьявольские игры. Я люблю деньги, и отсутствие работы заставляет меня волноваться. В некотором смысле, время, проведенное с Лексом и Чарли, освежает. Интеллектуальные и деловые разговоры только подталкивают меня к тому, чтобы работать еще усерднее.

Они чертовы миллиардеры.

Согласно статье, которую я читал, Лекс — один из самых молодых самозародившихся миллиардеров в США. Только вчера Чарли водила меня на экскурсию по поместью с акрами земли, роскошными садами и огромным гаражом, где хранятся все их «дети». Моя челюсть буквально падает на землю, когда я вижу стоящие там машины. Одну из них Чарли предложила водить мне во время моего пребывания здесь, пока я не приведу себя в порядок.

Эта жизнь, которой она живет, совсем не похожа на ту, в которой она выросла. Все, что я знаю, это то, что Лос-Анджелес выглядит все более привлекательным. Одна только гребаная погода идеальна, и я действительно могу привыкнуть к такому образу жизни.

— Дядя Ной! — имя прокричали по всему дому, и прежде чем они добрались до меня, я вылез из кровати, быстро сходив в ванную. Я направляюсь на кухню, все еще одетый в свои треники и футболку.

Аромат блинов витает в воздухе, привлекая мое внимание, когда я вхожу на кухню. Чарли стоит у плиты, наливая тесто на сковороду. Амелия и Ава сидят за столом. Ава сидит на своем высоком стульчике и бросает хлопья на пол, пока Чарли готовит.

Какой беспорядок.

Чарли поворачивается, уже одетая в строгий черный костюм, и протягивает мне тарелку.

— Спасибо, кузина, — улыбаюсь ей.

— Итак, первый день в офисе. Разве ты не должен уже переодеться?

Сейчас только шесть тридцать. Расслабься, мам.

Чарли закатывает глаза, двигаясь вокруг плиты, прежде чем выключить ее. Она садится за стол, протягивая блинчик Эве.

— Мы не закончили наш вчерашний разговор о званом ужине, — она подносит кружку ко рту, осторожно выпуская пар, — Итак, мы с Лексом отправимся той ночью. Ты уверен, что справишься с обеими девочками?

Я отмахиваюсь от нее как от пустяка, пытаясь замаскировать легкую панику: — Это ведь только на одну ночь, верно? Разве это может быть трудно?