Преступление начинается с вешалки

– Нет, ну… когда упала, сочувствовали, конечно. Но, в общем-то… да, пожалуй, ты права, особенно никто не жалел. Некоторые даже злорадствовали. Вот Ирочка, например. Она, между прочим… Ты не смотри, что она такой сентиментальной дурочкой притворяется, она на самом деле… та еще… – Лиля недоговорила.

– А Владимирский? Не злорадствовал?

– Ой, что ты! Этот как раз наоборот. Да и Азатов тоже. Вообще мужики как-то более сочувственно отнеслись. А уж бабы… Послушаешь – вроде соболезнования высказывают, а посмотришь – ухмылки так и мелькают на физиономиях. Даже противно. Ой, Тань, заболталась я с тобой, а ведь у меня дел еще невпроворот! На вот держи кубки, что там мы еще не нашли? Веер?

Вскочив с кресла, Лиля полезла в закрома своей реквизиторской и в скором времени извлекла на свет божий веер, блюдо, мячик и еще массу вещей, которые нужно было подновить и подкрасить.

– Вот, Танечка, видишь, как все истерлось, – приговаривала она. – Приведи в кондицию, будь умницей. А то ведь смотреть уже страшно, все обшарпанное такое.

Нагруженная до отказа предметами реквизита, я снова отправилась через длинный коридор и снова не спешила, обдумывая услышанное.

Рассказ Лили наводил на разные размышления. Но главным было то, что из этого рассказа следовало, что в театре у Оксаны были враги и что, следовательно, версия об убийстве не является такой уж невероятной.

Однако заняться скрупулезным анализом полученных данных у меня сейчас не было возможности, и я отложила этот процесс на более позднее время, когда вернусь домой.

Поднявшись в цех, я разложила перед Натальей богатства, принесенные из реквизиторской, и мы приступили к несколько иному анализу. А именно – стали выяснять, что, где и чем необходимо будет подмазать, чтобы кубки и блюда выглядели именно как кубки и блюда, а не как изделия из папье-маше, раскрашенные обыкновенной гуашью.

– Ну, а тут сама посмотришь, какие красочки на блюде, такие и возьмешь. Только смотри, чтобы новые не особенно выделялись, не отличались от старых, – говорила Наталья, объясняя мне, что нужно сделать с предметами реквизита, чтобы они приобрели первоначальный презентабельный вид. – Давно уже нужно было подновить. Что там Лиля, не очень ругалась?

– Да нет, не ругалась, – ответила я и, решив использовать момент, постаралась перевести разговор на интересующую меня тему: – На нас не ругалась, но вот на ту девушку, Оксану… ту, что до меня здесь работала… Что-то она на нее как будто сердита.

Наталья усмехнулась и ответила:

– Неудивительно. Они вообще не очень ладили. Оксана-то девочка живая была, бойкая. А мужикам такие нравятся, сама знаешь. Ну и она тоже… случаев не упускала. А у нас тут монтировщики, сама, наверное, видела – ребята молодые, неженатые. Ну и там… видимо, что-то произошло у них. Не знаю. Я не вникала особенно. Просто Лиля, когда без мужа осталась, начала себе искать… кого-нибудь. В реквизиторской у нее постоянно собиралась компания. Да и сейчас собирается. Вообще монтировщики у нас самый активный контингент, – сказала Наталья, многозначительно взглянув на меня. – Вон за Аленкой один ухлестывает, да и к Оле тоже ходит. Так что ты имей в виду.

– Что вы, Наталья Викторовна, – вовремя вспомнила я о своем амплуа безутешной вдовы. – Мне сейчас не до того.

– Ну, как знаешь. Впрочем, конечно, у тебя ведь муж умер. Жалко, наверное. А вот у Лили не умер, а просто так ушел, ей горевать было особенно не о чем. Наоборот, видимо, хотелось поскорее все забыть, как-то по-другому жизнь свою устроить. Ну вот. А Оксанка, не знаю, то ли из вредности, то ли просто из озорства стала ей мешать. Чуть только Лиля на кого глаз положит, так она тут же сама начинает с ним заигрывать. Ну а Лиле с Оксанкой тягаться, конечно, не приходилось. Та и годами младше, и вообще… Ну вот. Та как заметила, что Оксанка специально вредничает, так и невзлюбила ее. Так что ты от нее хороших отзывов об Оксане не жди.

Тут я хотела было спросить, что сама Наталья думает об Оксане, но побоялась, что, проявляя слишком активный интерес к личности потерпевшей, могу нарушить свое инкогнито, и спрашивать не стала. Думаю, мне еще представится возможность выяснить этот вопрос так, чтобы Наталья ничего не заподозрила, а сейчас правильнее будет прекратить расспросы.

Я умолкла и сосредоточилась на предметах реквизита.

* * *

Вечером, вернувшись домой и анализируя события прошедшего дня, я увидела, что он дал мне достаточно много информации, которую необходимо обдумать и разложить по полочкам. Если до последнего времени главная моя проблема заключалась в практически полном отсутствии подозреваемых, то теперь у меня их оказалось даже слишком много.

Выходило, что к Оксане, несомненно, умевшей наживать себе врагов, могли иметь претензии и мужчины, и женщины. Разберемся сначала с первыми.

Я отправилась на кухню, заварила кофе и начала думать.