Преступление начинается с вешалки

Почему монтировщики восприняли все именно так, до сих пор остается для меня загадкой. То ли настроенные предыдущими историями на юмористический лад, они уже готовы были смеяться над чем угодно, то ли я сама, пытаясь подстроиться под общий тон, излагала свою историю в несколько более экстравагантном виде, чем планировала изначально. Не знаю.

Но единственным из монтировщиков, чья реакция меня действительно интересовала, был, разумеется, Гена. Поэтому, ведя свой рассказ, я то и дело бросала короткие взгляды в тот угол, где он сидел. Гена был единственным из всех, кому не было смешно. Время от времени он пытался растянуть губы в какую-то неестественную и вымученную улыбку, но это плохо у него получалось. Поскольку он сидел в самом дальнем углу, то на него почти никто не обращал внимания, и его бесполезные потуги не были никем замечены. Никем, кроме меня. А уж я-то заметила все очень хорошо, и чем чаще я взглядывала на Гену, тем крепче становилось мое убеждение, что я на верном пути.

Рассказав свою историю, которая неожиданно оказалась такой смешной, я не стала задерживаться и скоро ушла, ведь моя главная задача была уже выполнена.

Поднявшись в цех, я вкратце пересказала девчонкам и Наталье все, что мне удалось узнать об инциденте с лестницей, и сосредоточилась на обработке табурета с «Ювенильного моря», который, несмотря на то, что изготовлен был всего несколько дней назад, по сценарию должен был выглядеть как очень ветхий.

В общем-то, в день премьеры всем давалась небольшая поблажка, и мне было известно даже, что сегодня вечером намечается небольшая гулянка местного масштаба, на которой предполагалось «обмыть» новый спектакль. Поэтому не было особой необходимости демонстрировать трудовое рвение. Но мне хотелось спокойно подумать, и я постаралась сделать так, чтобы мне не мешали.

Вокруг происходило какое-то движение: приходила и уходила Наталья, счастливая Алена перебегала с места на место и щебетала, как птичка, даже Оля немного оживилась. А я сидела себе в углу и, не обращая на все это ни малейшего внимания, размалевывала табурет и раздумывала о своей новой версии и о том, какие изменения мне необходимо внести в свои планы.

Удочка была заброшена, Гена узнал о грозящем ему дополнительном расследовании и, несомненно, вспомнил о ботинках.

Как он теперь будет действовать? Вполне логично было бы предположить, что он захочет эти ботинки изъять и как можно скорее уничтожить. То есть в принципе захочет сделать именно то, на что я и пыталась его спровоцировать. Проблема была не в этом.

Проблема была в том, чтобы определить, когда именно

он захочет это сделать. Ведь если принимать во внимание тот факт, что благодаря Оле он может бывать в цехе практически в любое время, в том числе и тогда, когда никого из нас там нет, то ботинки он может изъять когда угодно. И подкараулить мне его, учитывая слабость автономного источника питания моей камеры, будет очень сложно. Не могу же я в самом деле целыми сутками наблюдать за этим шкафом.

С другой стороны, если поставить камеру на запись, то теоретически я смогу получить обличающий материал, поскольку заряда монитора хватает на несколько суток, но практически это все равно ничего не даст.

Ну и что, что он лазил в шкаф за старыми ботинками? Может, он клептоманией болен. С детства. Нет, запись определенно ничего не даст, нужно ловить с поличным. Ловить и колоть на месте преступления, пока железо еще горячо.

Ведь ничего, кроме этих злосчастных ботинок, у меня нет, и если я не смогу прижать убийцу к ногтю с их помощью, то не смогу это сделать вообще никак.

– Таня, ты останешься сегодня отмечать премьеру? – обратилась ко мне Наталья, прервав мои размышления.

– Не знаю, не решила еще, – рассеянно сказала я. – А что?

– Да вот, девочки уходят, мне тоже домой нужно, а сегодня на вечерний спектакль Лиля просила, чтобы кто-нибудь остался, ей там надо что-то на месте подправить. Может, сделаешь?

– Ладно, хорошо, – все так же рассеянно ответила я.

– Но если у тебя какие-то другие планы, ты скажи, – произнесла Наталья, видимо, приняв мой рассеянный тон за недовольный.

– Да нет, Наталья Викторовна, я с удовольствием останусь, никаких проблем. Помогу Лиле, да и премьеру заодно отмечу. Это ведь моя первая премьера.

– Ну, хорошо, если никаких проблем, тогда оставайся. А то я смотрю, что-то ты сегодня какая-то задумчивая.

– Да нет, ничего. Это я о своем, о девичьем.

– А-а… Ну если так, то конечно.

Наталья пошла по своим делам, а мои мысли благодаря ее вмешательству перешли в новое русло. Я стала думать о том, как выглядит это самое отмечание премьеры. Понятно, что банкет в столовой никто не устроит, значит, собираются где-то в закутках, скорее всего, каждый в своей компании и тихонечко накачиваются, кто под домашние огурчики, а кто и под плавленые сырки.