Преступления Алисы

В моей нерешимости Хинч, похоже, усмотрел подтверждение какой-то своей мысли и немного придвинулся ко мне, словно желая сообщить что-то по секрету.

– Знаете что? – начал он интригующим тоном. – Я случайно выяснил, что к Кристин приставили полицейского для охраны. Вам не кажется странным, что о ней печется полиция? Мы все думали, что, как и сказал Артур, девушку сбили случайно. Но за этим что-то кроется или я ошибаюсь? – Хинч уже смотрел на меня насмешливо, с хитрецой, уверенный, что не составит никакого труда выманить у меня один за другим все мои секреты.

– Вы не могли случайно выяснить это, – перешел я в наступление. – Кто-то вам об этом сказал. Или вы сами ходили в больницу?

– Нет, я не настолько близко знаком с девушкой. – Потом, желая подчеркнуть, что скрывать ему нечего, сделал вид, будто вспоминает. – Торнтон Ривз об этом упомянул. Он зол на нее, но все-таки он ее наставник и, полагаю, чувствует какую-то ответственность. Хотя ему и сказали, что посетители не допускаются, Ривз все равно пошел в больницу, удостовериться, что за Кристин достойный уход. Это превосходный человек, однако порой забывает о хороших манерах. Когда он спросил о Кристин, его заставили подождать, а потом спустился полицейский и записал его фамилию. Ривза это вроде не слишком удивило, а вот я призадумался. Когда человека случайно сбивает машина, к нему не приставляют полицейского для охраны, правда? Я всю жизнь запоем читал детективы, у меня внутри радар, направленный на такие… несостыковки. В общем, рассказ Торнтона Ривза, разумеется, меня заинтриговал. В газетах писали только, что водитель совершил наезд и скрылся с места происшествия. Но под этим что-то кроется, догадался я: может, девушка что-то сказала, когда очнулась. Или нашелся свидетель, видевший, как все случилось. – Хинч внимательно посмотрел на меня, а потом выпалил, уже не в силах сдерживать себя: – А вам она что сообщила?

Он таким тоном это спросил, так поглядел на меня, как обычно спрашивает и смотрит любопытная кумушка, выведывая самую гнусную подробность какой-нибудь сплетни. Я заметил, как Хинч снова полез в карман, уловил шелест обертки, а затем жадное движение пальцев, украдкой отправляющих конфету в рот.

– Я не могу вам ничего сказать, – отрезал я.

– Ну ладно, не переживайте. – Он расхохотался, тряся головой. – Раз вы ничего не можете мне сказать, вы уже все сказали.

– Нет, – стоял я на своем и, проклиная себя, пытался припомнить, что именно можно было бы извлечь из моих слов. – Я ничего вам не говорил.

– Кто-то хотел убить Кристин, не правда ли? Наверняка она что-то вспомнила, придя в себя, вот почему там дежурит полицейский.

Я стиснул зубы, краснея под взглядом Хинча, будто он поймал меня на какой-то оплошности и теперь читает во мне, как в открытой книге, так что мне и не нужно отвечать ни на какие вопросы.

– Не переживайте, – повторил он. – Конечно, вы ничего мне не сказали, просто вас, молодых, видно насквозь. Но, если это секрет, я тоже умею молчать. Мы, издатели, привыкли хранить тайны.

Распахнулась дверь, Торнтон Ривз сделал широкий приглашающий жест, словно принимая блудного сына, и пожал Хинчу руку, улыбаясь во весь рот. Хинч вернулся в зал с видом спокойного достоинства, и, когда он снова занял свое место за столом, присутствующие горячо зааплодировали. Сэр Ричард Ренлах с благодушной миной дождался, пока стихнут аплодисменты, и произнес:

– Дорогой Леонард: рад сообщить тебе, что решение было принято единогласно. Каждый из нас вспомнил свою книгу в твоей коллекции и то, чем мы тебе обязаны.

Хинч раскланивался во все стороны и казался по-настоящему растроганным, не осталось и следа той обиды, какая недавно звучала в его словах, или же он, как заправский актер, самым естественным образом снова надел маску, чтобы выйти на сцену. «Действительно, – задумался я, – это видимое согласие, широкие улыбки, дружеские лица, внимание, с каким эти люди прислушиваются друг к другу, и есть атмосфера их собраний, о которой сожалел Селдом, когда желал, чтобы все стало, как раньше». Когда настал его черед благодарить, Хинч выступил скромно, остроумно, сердечно, безукоризненно. Припас даже некий козырь в рукаве: питая определенные надежды, признался он, на то, что Братство склонится в пользу «Vanished Tale», он позволил себе пригласить репортера с местного университетского канала, освещающего вопросы культуры. Если вы согласны, заключил Хинч, теперь, когда кворум полный, можно попросить репортера подняться. Ему пообещали, что новость о предстоящей публикации дневников появится в «Юниверсити пресс» и сюжет будет показан по общенациональному телевидению.

За столом возбужденно зашептались, и я наклонился к Селдому.

– У меня состоялся весьма странный разговор с Хинчем в коридоре, – сообщил я, – и мне хотелось бы с вами это обсудить.

Селдом кивнул.

– Подождите меня в «Медведе», когда все это закончится, и мы побеседуем. – Он понизил голос до шепота. – Мне тоже есть что вам рассказать.

Глава 14