Преступления Алисы

Спускаясь, я заметил двоих телевизионщиков, которые тащили по лестнице камеру и штатив, а за ними, уже с микрофоном в руке, плелся репортер, высокий и очень худой, с седыми кудрями, тот самый, что год назад брал у меня интервью для «Оксфорд таймс» и крутился около нас с Селдомом со времени самой первой смерти. Я пытался вспомнить его фамилию: Андерс или Андерсон. Мы в изумлении воззрились друг на друга.

– Я думал, вы уже давно в Аргентине, – произнес он с оттенком иронии.

– А я полагал, что вы работаете на «Оксфорд таймс», – парировал я в том же тоне.

– Естественно, работаю, но для отдела криминальной хроники, а Оксфорд, что ни говори, просто село, мирная деревушка. Мне и делать-то было особо нечего после нашей последней встречи. Так, семейные разборки, самоубийства японских студентов, дорожные происшествия… Пару дней назад сбили девушку, так она даже не умерла, вот как нелегко мне приходится. Поэтому я и взялся немного подработать на университетском канале. – Он прицелился в меня пальцем и сделал вид, будто стреляет. – Если наткнетесь на какое-нибудь убийство, обязательно сообщите.

Я направился вниз по Сент-Олдейт до едва различимого прохода на Блю-Боар-стрит и сидел с кружкой пива в «Медведе», разглядывая стены, сплошь покрытые клубными галстуками, пока через полчаса не явился Селдом. Он принес с собой несколько книг и положил их на стол.

– Извините, задержался, – сказал он. – Кристин попросила разные тома переписки Кэрролла, пришлось заполнять много формуляров.

Селдом направился к стойке за своей пинтой, а вернувшись, небрежно пристроил стопку книг на пол, рядом со стулом, чтобы освободить место.

– Давайте вы сначала рассказывайте, – велел он.

Я постарался как можно точнее воспроизвести основной смысл моего разговора с Хинчем, но, когда закончил, Селдом лишь слегка кивнул, будто и не добрался до punch line[21]

.

– Вы представляете? – воскликнул я. – Торнтон Ривз ходил в больницу, хотя и ему наверняка сказали, что к Кристин не пускают посетителей.

Чуть приподняв брови, Селдом озвучил мои подозрения:

– Вы думаете, Торнтон ходил в больницу, чтобы, скажем прямо, добить ее?

Я не был уверен, говорит ли Селдом серьезно или насмехается надо мной, как в былые времена, когда он продолжал до самого предела какое-либо из моих математических рассуждений, доводя его до абсурда и указывая на ошибку.

– Не обязательно, – возразил я, – но, вероятно, хотел выяснить, что Кристин помнит о том, как ее сбили. Вообразите, будто сбил ее именно он. Он желал бы тогда удостовериться по крайней мере, что девушке не удалось его разглядеть. И в конце-то концов, – я даже немного обиделся, – разве мы не позвали полицию, опасаясь, что с Кристин может что-нибудь произойти?

– Да, вы правы, – кивнул Селдом, – хотя, судя по вашему рассказу, то, насколько хорошо Кристин помнит, как ее сбили, интересует скорее Леонарда Хинча, ведь так? – Он помолчал мгновение, внезапно, как это с ним часто бывало, углубившись в себя, а потом снова поднял голову. – Знаете, что со мной творится, если начистоту? Ни в ком из них я не могу увидеть подозреваемого. Когда читаешь детектив, легко поверить, что каждый может оказаться виновным, но в реальной жизни все наоборот. Нам не убедить себя, будто кто-то из близких людей – преступник. Полицейские выводят в наручниках на улицу мужчину, который закопал семерых женщин у себя в саду, извлекают трупы один за другим, и даже после этого соседи не в силах окончательно поверить: такой милый человек, говорят они, всегда здоровался и давал советы, как ухаживать за садом. То же самое я чувствую по отношению к коллегам. Поэтому и хотел, чтобы меня сопровождали вы, человек, способный взглянуть на них под иным углом зрения. Когда мы проголосовали там, за дверями, и вновь единогласно выбрали Хинча, я ощутил, что мои прошлые подозрения нелепы и все возвращается на круги своя. Торнтона и его надменный нрав я знаю со средней школы и прекрасно могу вообразить, что он себя не считал рядовым посетителем. Наверное, полагал, что его-то уж точно пропустят, если он явится. Я даже склонен думать, что на самом деле Торнтон собирался повидаться с Кристин, чтобы потребовать у нее объяснений, а может, и желал ей помочь, поскольку чувствовал свою ответственность, как и говорил Хинч. Но нам, разумеется, нельзя отбрасывать никакие версии. Хорошо бы выяснить, кто еще ходил в больницу.

– Что вы намерены со мной обсудить? – спросил я.