Преступления Алисы

– Вижу, наше обсуждение стремительно превращается в суд над Кэрроллом, – произнес Альберт Раджио, – и хотя при жизни он любил суды и редко пропускал их, вплоть до того, что оставил сатирическое изображение такового в Стране чудес, вряд ли ему понравилось бы сидеть в наш век на скамье подсудимых. Но, полагаю, инспектор ждет от нас скорее указаний на то, что за человек мог рассылать эти фотографии, чем рассуждений о сексуальной практике Викторианской эпохи. Важно вернуться к вопросу, поставленному Рэймондом: почему кто-то хочет извлечь на свет таким… странным способом данный аспект личности Кэрролла? Мне приходят в голову два типа людей, точнее, два почти противоположных личностных типа. Это может быть человек, который в детстве стал жертвой сексуальных домогательств взрослого, обладающего теми же чертами, что и Кэрролл, его обаянием и остроумием. Он молча страдал долгие годы и теперь видит в Кэрролле, а также и в нашем Братстве, которое так или иначе защищает его образ, обоснование того, что подобные преступления остаются безнаказанными. Этот человек узнал, что мы готовим публикацию дневников, что в очередной раз будет представлена в благостных тонах история любви Кэрролла и Алисы, полный снисхождения рассказ о его дружбе с девочками, и выплеснул свою ярость. Нас с женой можно было бы заподозрить в такого рода ненависти, ведь наша дочь, как все знают, стала какими-то нам неведомыми путями одной из жертв. Однако излишне говорить, что именно в память нашей дочери мы любим Кэрролла, по крайней мере его творения, и прекрасно понимаем разницу эпох. Со своей стороны, и пусть инспектор запишет это у себя в блокноте, мы хотели бы свести счеты с одним-единственным человеком, к несчастью, нашим современником. Мы не стали бы тратить время на серию убийств. Что касается другой возможной личности: вообразим человека с теми же склонностями, что и Кэрролл, только рожденного в наше время. Представим, что, наподобие Кэрролла, этот наш современник Х был вырван из благостной атмосферы счастливого детства и брошен в одну из наших ужасающих закрытых школ для мальчиков. И что был он хрупкого сложения, даже, может, отставал в росте и не умел защищать себя от побоев и унизительных приставаний. Вообразим жестокий контраст между его еще детской чувствительностью и отвратительными обрядами посвящения, каким до недавнего времени подвергались новички. Насилие, мерзость, низость, связанные с сексом, навсегда травмируют его, и он убегает в свой потерянный рай, в воспоминания о детских играх, о той, другой, жизни. Став взрослым, тоже предается играм: например, математике или логике, фокусам или бриджу, скрабблу или шахматам. Играм, приемлемым для взрослого общества, хотя все-таки играм. Разумеется, женщины не обращают на него внимания из-за его ребячливой повадки, а может, из-за болезненной застенчивости. Но запомним, что этот наш человек, так же как Кэрролл, гетеросексуален. Сознательно или нет он начинает сближаться с девочками и открывает, вероятно, случайно, что с ними как раз он имеет шанс, они могут оценить его юмор, или игры, или внешность постаревшего грустного ребенка.

Я не удержался и взглянул на Генри Хааса: тот замер, вжался в стул, опустил голову. Я задался вопросом: действительно ли Раджио его имеет в виду? Все, включая Селдома, подпали под очарование его речей; столь убедительным представал созданный им персонаж, что он, казалось, вот-вот встанет и сделает первый шаг.