Превращения Арсена Люпена

Его миссия состояла в том, чтобы завладеть фотографией; инспектор ничуть не сомневался, что она станет доводом в пользу депутата Дерока и что его враги постараются уничтожить ее. Вот почему Бешу, ревностно исполнявший свой долг, был начеку и терпеливо ждал появления цыганки… которая, увы, бесследно исчезла.

Бешу ожидал также и Барнетта, но тот был неуловим. За неимением лучшего инспектор записывал слова Дерока-старшего, который рассказывал о принятых им мерах, о своих неудачах и надеждах. Но вот однажды старый генерал, который вроде бы выглядел совершенно потерянным, ошеломил инспектора сообщением, что у него есть новости:

– Инспектор, мы все – я и мои друзья – пришли к убеждению, что есть только один человек, который может объяснить исчезновение фотографии: это полицейский, который помешал моему сыну бежать в день его ареста. Но вот что любопытно: никто не смог сказать нам его фамилию. Его якобы отослали в комиссариат, чтобы иметь под рукой нужного свидетеля. Так что же с ним стало? Ни один из ваших коллег ничего не знает. Однако это известно «наверху», господин инспектор, и мы абсолютно уверены, что того полицейского допросили и теперь не спускают с него глаз. Похоже, его квартиру, вплоть до предметов одежды и обстановки, тщательно обыскали, так же как и всех ее обитателей. Могу ли я назвать вам имя одного из инспекторов, которым поручили это задание? Его зовут Бешу… здесь присутствующий.

Бешу в этом не признался, но и не стал отрицать. Наконец генерал вскричал:

– Господин Бешу, ваше молчание подтверждает важность моих сведений! Я уверен, что им придадут большое значение и что вам позволят связать меня с этим полицейским. Прошу вас сообщить все сказанное своему начальству. Но имейте в виду: в случае отказа я приму меры…

Бешу охотно взялся исполнить эту миссию. Однако его собственный план выглядел невыполнимым. Куда подевался Барнетт? Какую роль он играл во всем этом деле? Барнетт – не тот человек, который будет сидеть сложа руки; он может возникнуть перед инспектором в любой момент, но тогда уже будет слишком поздно…

Он испросил у начальства полную свободу действий. И два дня спустя камердинер Сильвестр уже впустил к генералу инспектора Бешу и постового Рембура, благодушного великана в мундире и с револьвером и белым жезлом на поясе.

Разговор был долгим, но совершенно бесплодным. Рембур твердо заявил, что ничего не видел, хотя и сообщил генералу некую подробность, которая объяснила, почему этого человека скрывали от него: он был обязан своей работой покровительству депутата Дерока, с которым некогда служил в одном полку.

Тщетно генерал упрашивал, даже заклинал его именем сына заговорить, прибегнув даже к угрозам. Рембур держался стойко: он уверял, что не видел никакой фотографии и что депутат Дерок, будучи в сильном смятении, даже не признал его. Наконец генерал отчаялся и сказал:

– Благодарю вас; мне хотелось бы вам верить, но сам факт вашего близкого знакомства с моим сыном заставляет меня сомневаться в ваших словах.

Он позвонил камердинеру и сказал:

– Сильвестр, проводите господина Рембура.

Слуга и полицейский вышли из комнаты. Дверь прихожей захлопнулась. В этот момент Бешу встретился глазами с генералом Дероком, и ему вдруг почудилось, будто во взгляде старика блеснула искра насмешки, притом веселой насмешки, совершенно неуместной в данных обстоятельствах. И тем не менее…

Миновало несколько секунд, и вдруг произошло нечто невероятное, заставившее Бешу изумленно вытаращить глаза, а генерала – улыбнуться. На пороге комнаты, дверь которой осталась растворенной, возникла странная фигура, передвигавшаяся на руках, головой вниз; круглое туловище напоминало шар, над которым дрыгалась пара тонких ног.

Внезапно странная фигура сделала кульбит, перевернулась и начала вертеться волчком на одной ноге, помогая себе другой. Это был слуга Сильвестр, обуянный каким-то странным безумием; он вращался вокруг своей оси, подобно дервишу, а его толстый живот колыхался от смеха, вылетавшего из раззявленного рта, как из воронки. Но… точно ли это Сильвестр? Бешу, созерцавший это причудливое существо, почувствовал, как у него взмок от пота затылок. Неужто это и впрямь Сильвестр, почтенный пузатый дворецкий, напоминавший провинциального нотариуса?! Наконец тот замер на месте, вперился в Бешу круглыми вытаращенными глазами, стер с лица, точно грим, зловещую ухмылку, похожую на оскал мертвеца, расстегнул сюртук и жилет, вытащил из-под него накладной каучуковый живот, надел пиджак, протянутый ему генералом Дероком, и, снова взглянув на Бешу, наградил его безжалостным:

– Бешу – олух царя небесного.

Бешу даже не возмутился. Он так сглупил, что заслуживал куда более тяжких оскорблений. Он только пробормотал:

– Барнетт…

– Барнетт, – подтвердил тот.

Генерал Дерок хохотал от всей души. Барнетт сказал ему:

– Прошу меня извинить, генерал. Просто, когда мне что-либо удается, я так радуюсь, что не могу удержаться от всяких забавных акробатических или хореографических трюков, как бы смешно они ни выглядели.

– Стало быть, вы добились успеха, Барнетт?