«Назидательность произведения в целом и отдельных его мест в сочетании с духом несокрушимого веселья, разлитым в пьесе, довольно живой диалог, за непринужденностью которого не виден положенный на него труд, да если к этому прибавить ещё хитросплетенную интригу, искусство которой искусно скрыто, которая без конца запутывается и распутывается, сопровождаясь множеством комических положений, занятных и разнообразных картин, держащих внимание зрителя в напряжении, но и не утомляющих его в течение всего спектакля, длящегося три с половиной часа \на такой опыт не отважился ещё ни один писатель/, – что же тут оставалось делать бедным злопыхателям, которых всё это выводило из себя? Нападать на автора, преследовать его бранью устной, письменной и печатной, что неуклонно и осуществлялось на деле. Они не брезговали никакими средствами вплоть до клеветы, они старались погубить меня во мнении тех, от кого зависит во Франции спокойствие гражданина. К счастью, мое произведение находится перед глазами народа, который десять месяцев подряд смотрит его, судит и оценивает. Разрешить играть мою пьесу до тех пор, пока она будет доставлять удовольствие, – вот единственная месть, которую я себе позволил. Я пишу это вовсе не для современных читателей; повесть о слишком хорошо нам известном зле трогает мало, но лет через восемьдесят она принесет пользу. Будущие писатели сравнять свою участь с нашей, а наши дети узнают, какой ценой добивались возможности развлекать отцов…»
А вечером он сидит в своей ложе. Члены правительства все налицо. Зрители встречают его очередную победу овацией. Члены правительства приветствуют его натянутыми улыбками. Он встает и раскланивается.
Что ж, и на этот раз он победил…
Глава вторая
Два скандала
В Трианоне начинаются репетиции. Роль Фигаро станет исполнять принц Карл, брат короля, а роль Розины, молодой и проказливой, берет на себя королева. Целые дни проводят они в небольшом, но великолепном придворном театре, сверкающем белым мрамором и позолотой. Лучшие исполнители из Французской комедии дают им свои указания. Лучшие портные и белошвейки сочиняют ослепительные костюмы, которые должны подчеркнуть изящество и великолепие королевской семьи, соизволившей показаться на сцене. Пьер Огюстен, тоже целыми днями, просиживает в темных рядах и тоже время от времени дает указания венценосным актерам, которые, как ни стараются, не умеют играть.
И тут выясняется, что коварство семерки пик, на которой король так необдуманно начертал приказ об аресте, далеко не исчерпано. Репетиции следуют одна за другой. До блистательной постановки остается несколько дней. Королева так восхитительно проводит на них свое обычно пустое, скучное время, что ей не хочется их прерывать. Обстоятельства её вынуждаются. Пятнадцатого августа, завтра, большой праздник, день Успенья Божьей Матери и ещё, как на грех, её именины. В Версале всесветский прием. Надо присутствовать. К сожалению, надо. Но послезавтра мы непременно, непременно вернемся сюда!
Она щебечет, порхает, а на душе у неё тяжкий груз. Видите ли, на днях к ней является известнейший ювелир, уверяет её, что она приобрела у него уникальнейшее бриллиантовое колье, которое стоит один миллион шестьсот тысяч ливров, приобрела в рассрочку, из уважения к ней, обязавшись выплачивать по четыреста тысяч ливров в квартал. Так вот, ваше величество, ужасно деньги нужны, извольте платить.
Колье действительно восхитительное. Королева несколько раз рассматривала его и очень хотела купить, только хотела. У неё не хватило духу просить у короля эту, по её представлениям, пустяковую сумму, слишком уж много она успела истратить, за полгода весь свой бюджет да несколько подачек от короля и министра финансов в придачу. Таким образом, она не покупала колье. Ювелир настаивает, предоставляет ей документы. Разумеется, не сама королева покупает колье. Колье для её величества, от её имени и по её поручению, приобретает кардинал Луи Рене де Роган. Вот ваша подпись, ваше величество.
Подпись, конечно, поддельная. Мария Антуанетта вспыльчива по натуре и буйствует даже по пустякам. Тут она превращается в фурию. Она терпеть не может этого кардинала, мота, ловеласа и бабника. Уже много лет она отказывается с ним говорить, так глубоко она презирает его. Стало быть, он решился ей отомстить, он решился опозорить её.