Президент планеты

За прошедшие дни он познакомился со всеми обитателями этого места. Загорелого старика с дырявыми штанами звали Кутайба, он жил на улице уже пятьдесят пять лет и был самым опытным бездомным. Дарвин называл его сеньор-бездомный. Коротышка-индеец по имени Руди славился у них барахольщиком. Он находил на свалке старые, поломанные микросхемы, перепаивал их и продавал через интернет. Он мог бы починить даже космический корабль. Пятидесятилетняя любовная парочка состояла из Венди и Гарета. Это была самая некрасивая пара в мире: если бы существовал конкурс, куда приходят самые некрасивые пары, эти заняли бы первое место. Гарет был похож на призрака времён Гражданской войны. У него были ужасные седые усы, перетекающие в бакенбарды, красный нос в прожилках от многочисленных запоев и такие же красные глаза. Когда он открывал рот, миру представали его жёлтые зубы. Красотка Венди всегда выглядела так, будто полчаса назад участвовала в драке. Лицо перманентно опухшее, нос повёрнут набок, половины зубов не хватает, а под обоими глазами неотступающие фиолетовые синяки.

Однако они так мило ворковали, от одного этого зрелища сразу становилось тепло на душе. Гарет постоянно сыпал ей комплименты с дурацкой, масляной ухмылкой, а та смущалась и отшучивалась. Это была самая милая и самая некрасивая пара, когда-либо жившая на свете.

Утром двадцать второго дня – Дарвин вёл отсчёт дней с момента побега из особняка – все, кто смог проснуться рано, отправились на свалку искать полезные вещи. Она находилась в карьере за чертой города и представляла собой огромную гору всевозможных человеческих отходов. Здесь дроны сортировали мусор на двадцать восемь видов вторичного перерабатываемого сырья и передавали дальше. Они работали круглые сутки, и много мусора скопиться не успевало, поэтому там каждый день дежурили бездомные, чтобы перехватывать полезные вещи.

Свалок за чертой города было немного, а бездомных неисчислимое количество, поэтому во избежание войны различные отряды бездомных договорились поделить между собой время нахождения на свалке. Смена людей, живущих под эстакадой ФедЕкс-роуд, начиналась в шесть утра и заканчивалась через тридцать минут. За это короткое время нужно было сперва найти, а потом забрать всё, что захочешь. Если за полчаса не уложился, другие бездомные помогут убраться побыстрее.

Вместе с остальными Дарвин проснулся без двадцати шесть и отправился на свалку. Солнце только начало показываться на горизонте. Каждый день сюда приезжали сотни грузовиков, и среди отходов можно было найти массу полезных вещей. В этот день Дарвин вознамерился найти музыкальный инструмент. Он уже три недели не сидел за роялем и соскучился по музыке. Ему подошло бы что угодно: флейта, аккордеон, скрипка, даже губная гармошка. Он не умел на них играть, зато у него был слух, и он не раз видел, как это делают другие.

На границе свалки бездомные разделились, Серджио махнул Дарвину, и начался процесс поисков.

В основном здесь были пластиковые пакеты, бутылки и одноразовые контейнеры. Но встречались и изумруды посреди угля. Вчера Дарвин нашёл сломанные часы в виде нефтяной вышки. Они не ходили, и стекло на них треснуло. Руди их починил, и с тех пор Дарвин посматривал на них каждые две минуты. Таких красивых часов у него не было, даже когда он мог позволить себе золотые с самоцветами. В этих была некая загадочная романтика, какую невозможно купить за деньги.

К шести пятнадцати солнце полностью взошло, согревая всех своими лучами. Неподалёку оказался незнакомый бездомный с другого конца ФедЕкс-роуд. Он был на такой стадии опьянения, что мог бы взорваться, как пустой бензобак, если к его рту поднести спичку. Он еле стоял на ногах и понятия не имел, что ищет. Дарвин решил прочитать ему свой фристайл. Он всегда это делал, когда был чем-то занят. Когда он выкладывал свои треки на Грайндхаусе под псевдонимом ЭмСи Разрушитель, на него лилась критика, а сейчас он мог делать это бесконечно, и никто его не останавливал:

– Ты идёшь рядом со мной. Но ты не из нас, ты не найдёшь здесь контрабас. Это моя земля и моё время, уходи отсюда, пока ноги целы. Вот бы увидеть свой рояль, я бы сыграл на нём тебе вальс. Удивил бы всех Джузеппе Верди, на своём офигительном концерте. Показал бы – среди вас бог, в среде музыки я – Ван Гог. Е. Я умею всё, и я лучше всех, меня ждёт только успех.

– Ты что, болен? – спросил пьяница, еле стоя на ногах. Его взгляд не мог сфокусироваться. – Приятель, ты несёшь какую-то чушь.

– Это фристайл, приятель, – ответил Дарвин, покачивая головой и переступая с ноги на ногу под свой внутренний ритм. – И я крут, если не видишь этого, тебе капут. Тебе скажу я, кто мой кумир и в своей музыке он – ювелир. Тебе должен быть знаком Балькуда, который Томми из Голливуда. Я хочу быть, как он, звездой, собирать стадион земной. Посмотри вот на это. – Дарвин приподнял грязную байку, доставшуюся ему от Джо, старого владельца палатки. Под ней он носил безрукавку с принтом Томми Балькуды, самого известного рэпера. – Это мой герой, его голос – золотой.