Президентский полк

— Все это, уважаемый, пустые слова, — ответил «брат-мусульманин». — Сколько раз ни повторяй «халва», во рту слаще не станет. Я посоветовал бы вам внимательнее прочитать то, что пишет ваш уважаемый философ Азиз Салманов. Его мысль только в начале пути, но она движется в правильном направлении. Он очень гонко подметил основную тенденцию. Войны в девятнадцатом веке носили территориально-экономический характер, в двадцатом — социально-политический. Войны двадцать первого века будут религиозно-этническими.

— Не могли бы вы сформулировать практический вывод? — почтительно поинтересовался Муса.

— Нет, брат мой. Ищите ответ в сердце своем. Если оно принадлежит Аллаху, он вразумит вас. Помните только одно. Наш главный враг не Россия. Наш главный враг — Америка, этот жирный спрут, из мусульманского мира сосущий кровь.

Вернувшись в Стамбул, где была его база, Муса перечитал все публикации Салманова в зарубежной печати и на интернет-сайте «Кавказ», но ничего толком не понял. Он сообщил о разговоре с руководителем «Братьев-мусульман» в Чечню. Там тоже ничего не поняли. Поняли только одно: нужно любыми способами взорвать ситуацию в Чечне. Тут и подвернулся вариант со «стингерами». Это был реальный шанс сделать партизанскую войну настоящей полномасштабной войной. Почувствовав слабость России, все чеченские мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет открыто возьмут в руки оружие.

Муса срочно вылетел в Эр-Рияд. «Брат-мусульманин» одобрил идею. Финансирование было возобновлено. Но Муса понимал, что все его заслуги будут быстро забыты, если он не станет главной фигурой в операции по закупке «стингеров». Для этого придется разъезжать по всему миру. У Мусы были хорошие, надежные документы, полученные в Турции. В мусульманских государствах они гарантировали его безопасность. Но путь в западные страны для него был закрыт. Хотя международный ордер на его арест аннулировали после его смерти, инсценированной в Махачкале, в Европе его могли узнать. Риск был небольшой, но он был. А в таких делах это недопустимо. Шамиль предложил: если хочешь остаться в деле, выход один — пластическая операция. Муса согласился, хотя против этого восставало все его существо. Он ненавидел свою новую внешность. В чужом обличье он чувствовал себя пришельцем из мира теней. Ему иногда представлялось, что он вылезает из могилы на махачкалинском кладбище, выходит на дорогу и пытается остановить какую-нибудь машину. Но никто не останавливается, потому что его не видят. В такие минуты ему хотелось вцепиться руками в кожу, содрать с себя чужое лицо, как маску, и предстать перед всеми тем бесстрашным полевым командиром Мусой, каким его знали и почитали в Чечне. Тем Мусой, имя которого наводило ужас на русских оккупантов. Он сделает это. Он вернет себе свое лицо. Потом, после победы. Он верил в победу, потому что ему больше не во что было верить. И чем успешнее продвигалась комбинация со «стингерами», тем увереннее становился Муса. И вдруг все рухнуло — непостижимо, необъяснимо, страшно.

Муса уже был близок к отчаянию, когда неожиданно вышел на связь Шамиль и сообщил, что Асланбек звонил из Вены Азизу Салманову в Зальцбург и договорился с ним о встрече. Это была та удача, которая всегда сменяет полосу неудач. И вот результат: Муса лежит в кузове, спеленутый, как грудной ребенок, и его везут неизвестно кто неизвестно куда и неизвестно зачем.

Машина заметно сбавила скорость. Водитель и его напарник негромко переговаривались, сверяли дорогу с картой, иногда спорили, куда повернуть. Муса понял, что они едут не в Вену. Это почти наверняка означало, что его не передадут в руки австрийских властей, хотя упоминание водителя о том, что он офицер российского Интерпола, сначала навело Мусу на эту мысль. Он не боялся быть задержанным австрийской полицией. У них на него ничего нет. Даже если всплывет старое дело о международном розыске, никто не сможет доказать, что он является Магомедом Мусаевым. Нет Магомеда Мусаева, есть серьезный турецкий бизнесмен Абдул-Хамид Наджи, у него настоящий паспорт и безупречная легенда. Даже если Асланбек его узнал, ему никто не поверит. Чиновник турецкого посольства в Австрии, косвенно задействованный в операции со «стингерами», заявит протест, в конце концов австрийцы будут вынуждены оставить Мусу в покое, а в худшем варианте — предложат ему покинуть Австрию.

Да и вряд ли Асланбек узнал Мусу. Похитители называли его господином Наджи и были уверены, что он турок. И не мог офицер российского Интерпола действовать так, как он действовал — методами откровенно бандитскими, которые вряд ли одобрит австрийская полиция. А если он не офицер Интерпола, то кто же он и его напарник? Сотрудники ФСБ, действующие под прикрытием Интерпола?