Прямо сейчас ваш мозг совершает подвиг. Как человек научился читать и превращать слова на бумаге в миры и смыслы

– Давай нарисуем для этого «с-с-с» змеиную голову. Вот так пойдет?

И вот что у нее получилось:

– Это будет другой наш сюрпризный секрет, – сказала она. – Если ты нарисуешь шипучую змею у входа в рабочую пещеру, где ты чинишь копья, то я буду знать, что ты там сидишь и думаешь, и прокрадусь к тебе тихо, как мышка. А если ты нарисуешь ее на дереве у реки, когда будешь ловить рыбу, я буду красться, как самая-пресамая тихая мышка, так что даже травинка не шелохнется.

– Это просто здорово, – сказал Тегумай. – Ты даже не догадываешься, какую важную игру придумала. Мне кажется, дорогая моя Таффи, что дочь твоего отца изобрела лучшую в мире вещь! Самую лучшую с тех времен, как тегумайское племя придумало заменить кремневые наконечники для копий акульими зубами! По-моему, мы разгадали самый большой в мире секрет.

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ, «КАК БЫЛ ПРИДУМАН АЛФАВИТ»[283]

Обычно мы не задумываемся, каким образом буквы обрели свой вид. Есть ли у каждой системы письменности своя «сказка»? Что есть форма букв – результат исторической случайности или же отражение организации человеческого мозга через универсальные черты? Учитывая огромное разнообразие систем письменности, которые изобрел человек, ответ кажется очевидным (рис. 4.1). Какие общие свойства могут быть присущи округлым индийским письменам, геометрически строгим греческим прописным буквам, кривым и точкам арабского письма и многоликим китайским иероглифам, простые штрихи которых ограничены воображаемым квадратом?

Гипотеза нейронного рециклинга предполагает, что человеческая креативность ограничена структурой мозга. Эта мысль прямо противоположна идее культурного релятивизма, согласно которой культурные вариации по существу безграничны. Если гипотеза нейронного рециклинга верна, наша генетика сильно сокращает диапазон систем письменности, которые мы можем освоить. Этот прогноз заставляет нас усомниться в кажущейся безмерности культурного многообразия. Хотя внешне культурные вариации очевидны, под их поверхностью мы должны обнаружить универсальные глубинные структуры[284].

Рассмотрим многообразие существующих систем письменности. Даже самый беглый анализ показывает, что у них и правда очень много общего:

• Все системы письменности снабжают центральную ямку высокой концентрацией контрастных черных значков на белом фоне. По всей вероятности, этот формат оптимизирует объем информации, которую наша сетчатка и зрительные области могут передавать за одну зрительную фиксацию.

• Все системы письменности опираются на небольшой набор базовых элементов, иерархические комбинации которых генерируют звуки, слоги или целые слова. Китайские иероглифы и символы кандзи не исключение: хотя они исчисляются тысячами, каждый знак состоит из двух, трех или четырех базовых элементов, включающих в себя несколько штрихов. Эта иерархическая организация отлично вписывается в пирамиду корковых центров нашей зрительной системы. Зрительные нейроны используют комбинаторный принцип для кодирования единиц возрастающего размера и инвариантности.

• Во всех системах письменности местоположение и размер знаков не имеют значения. Ни в одной культуре детей не учат этому принципу специально: все люди уже рождаются с необходимыми корковыми механизмами. Иначе обстоят дела с круговым движением объекта. Все системы письменности требуют специфической ориентации читаемого текста. Эта универсальная особенность, вероятно, объясняется просто: древние писцы знали, что инвариантность относительно вращения ограниченна. Поскольку наши зрительные нейроны допускают отклонение не больше 40 градусов, мы никогда не сможем научиться эффективно читать во всех направлениях, предварительно не выделив огромное количество дополнительных нейронов для каждого угла обзора, превышающего 40 градусов.