Прибытие

Леонид Боровский просыпался неохотно. После введения антидота ему понадобилось не менее десяти минут, чтобы прийти в себя. Но горячий тонизирующий напиток в его трясущихся руках все-таки сработал, и наш геолог начал свой рассказ с оправданий:

— Господа, я клянусь вам, ничего не было! — взволнованно начал он. — Она же мне в дочки годится!

Но я его перебил:

— Успокойтесь, Леонид Захарович! Мы уже просмотрели все видеозаписи и знаем, что вы ничего предосудительного не сделали. Просто расскажите, что вы увидели, когда вошли в медицинский отсек.

Доктор сделал большой глоток из кружки и, совладав с собой, ответил:

— Я первым услышал шорохи из-за ширмы медотсека. Товарищ майор попросил меня посмотреть, что к чему, и я вошел к Марии. Девушка лежала на месте и ворочалась. Видимо, в себя приходила. На полу валялись тряпки и ваши медицинские инструменты, она их случайно задела руками во сне. Я наклонился, чтобы поднять их, и краем глаза увидел на бедре Марии… — тут доктор Боровский густо покраснел и запнулся. Я кивнул ему:

— Все в порядке, доктор, продолжайте.

— На ее бедре, как раз там, где заканчивались ее шорты, виднелась рана, вернее, язва.

— Язва? — удивился я.

— Да, такой нарыв, вроде химического ожога или даже не знаю, с чем сравнить…

— Так, и дальше что было?

— Она застонала и, видимо, не контролируя себя, начала рукой расчесывать этот нарыв. Я придержал ее руку и попытался обработать эту ранку клинером. Но когда я начал закатывать ее штанину вверх, она очнулась и тут же отвесила мне сильнейшую оплеуху. Я попытался ее успокоить, но она уже была разъярена, словно дикая кошка.

Мы с Ковалевым переглянулись. Доктор опять запнулся, но вскоре продолжил:

— Мои попытки успокоить ее ни к чему не привели. Она решила, что я приставал к ней, и начала кричать. Потом попыталась встать. Схватила с вашего стола скальпель и начала бросаться на меня. На шум прибежали остальные, и Мария мгновенно схватила меня этим ужасным удушающим захватом. Все остальное было как в тумане, — развел руками геолог и виновато уставился на нас с Егором.

— Ну, судя по записям камер, доктор, все было именно так, — успокоил я нашего геолога. — Только вместо клинера вы схватились за ультразвуковой датчик.

Доктор Боровский развел руками:

— Я не силен в вашем инструментарии, Герман, уж извините…

— Ничего страшного, эти приборы действительно похожи, — поспешил оправдать я геолога, видя, что он опять начинает заикаться от волнения. — Вы можете показать мне ту язву на бедре девушки?

— Ну конечно!

Мы прошли за Леонидом к спящей Марии. Доктор, чуть робея, приподнял край коротеньких шортиков, и мы действительно увидели округлую язву на бедре Марии.

— Что это? — спросил Егор.

— Пока не уверен, — ответил я, соскабливая на предметное стекло секрет с центра двухсантиметровой язвы. — Проведу анализы и выясню.

После я обработал поверхность раны и залепил ее медицинским клеем. Затем установил в анализатор предметное стекло с биологическим материалом и стал ждать. Результат меня удивил.

«Что за… Этого быть не может», — подумал я.

Задумчивый, я вернулся к остальным. К этому времени все уже успокоились и пересматривали видеозапись с моего шлема.

— Ну, что-нибудь выяснили? — спросил я, стараясь отложить на потом информацию о результатах исследования раны на ноге Марии. Мне ответил доктор Боровский.

— У вас с этим кнесом вышла очень занимательная беседа. Вам не показалось, что он, в отличие от своих подданных, не был удивлен нашему визиту?

— Я сделал тот же вывод, — согласился я с геологом. — Кнес разглядывал меня так, словно сравнивал с кем-то.

— Да, — подхватил Ковалев. — Он и в камеру твоего ИКАСа смотрел так, словно уже видел раньше подобную штуку.

— Очевидно, он сравнивал наши технологии с технологиями тех «небесных людей», которых упоминал в разговоре, — сделал я вывод.

— Да! И судя по всему, — добавил Ковалев, — видел он их лично. Может, когда был еще ребенком, но точно видел своими глазами.

— А это странное летоисчисление… — продолжил доктор Боровский. — Нас на планете нет около двух сотен лет, а Владеймир при этом утверждает, что информация о небесных людях и их технологиях передается из уст в уста вот уже пятнадцать колен.

— Да. Что-то не сходится, — согласились и пилоты. Саша Репей сощурился, словно считая в уме. — Это, выходит, они тут кукуют больше тысячи лет?

— Это напрямую зависит от продолжительности их жизни, — рассуждал геолог, — но, даже если взять по минимуму, 40–50 лет, то да — горизонт их исторической памяти насчитывает существенно больше шестисот лет.

— Стоп, — вмешался Филипп, — но этот хмырь четко же сказал, что к ним раз в тысячу лет прилетают какие-то небесные люди и заставляют чтить их богов.

Я встал и жестом призвал всех успокоиться:

— Стоп, стоп, стоп! Выходит, раз в тысячу лет прилетает какая-то внеземная раса, одаривает землян своей благодатью, читай — благами…

Я заметил искорку догадки в глазах Ковалева, и тот продолжил за меня: