Причём тут менты?!

«А она ничего, эта девочка!» — мне вновь попалась на глаза та же самая официантка. Лет двадцать, не больше, этакая стройная «мыслящая тростинка» с пустым подносом, правильный овал лица, дерзко вздернутый носик, решительный подбородок и капризные губки — любопытный набор для физиономиста! Но больше всего мне понравились волосы… Тьфу еще раз, никуда не уйти сегодня от этой парикмахерской темы: не короткая стрижка, как у всех остальных, а невообразимо элегантная башенка темно-каштанового цвета над макушкой! Как я читал в древних книжках, утонченных эстетов начала века такие прически особенно возбуждали, им, видите ли, нравилось представлять себя в роли того счастливца, который увидит эти волосы распущенными, а обрамленное ими лицо — медленно краснеющим от ответного желания… Обтесывать до утонченного состояния меня можно бесконечно, но в тот момент, когда ее зеленые глазищи посмотрели в мою сторону… мне захотелось хоть чем-то походить на тех эстетов… или того счастливца… так-так-так, она идет сюда!

— Э, э, постойте, красивая! Я еще не до…

Она хотела тайком стырить у Гаррика еще не допитый им стакан! Вот женское коварство! Но девушка быстро все поняла и исчезла, не оставив времени моему другу завершить свой робкий протест какой-нибудь сальной шуткой.

А с него бы сталось! Гаррик Алферов отличался странной особенностью краснеть от похвал и хамить, не краснея. Звезда криминальной журналистики N 1 как-никак! По крайней мере с тех пор, как Костя Андреев свалил в Москву… Ну да что я! Уверен, весь Питер читал его еженедельные остроумные отчеты об изобретательности мелких жуликов и о тяжелом труде налоговых инспекторов.

А вот Васе Иванову, другому моему компаньону и коллеге, известности еще занимать и занимать. Конечно, я-то в долг здесь ему ничего дать не могу, а вот Гаррику он, по-моему, завидовал страшно. Но и работал от этого, как умалишенный. Когда мы с Гарри-ком и Княже втроем завалились в кабачок, «Василиваныч» уже сидел над пустым стаканом, вынюхивал. Кому-то такое кабацкое сидение может показаться не пыльной работенкой, но в этом кабаке было что вынюхивать! И Гаррик с Василиванычем, едва поздоровавшись, принялись щеголять своими познаниями:

— Взгляни-ка, вот там Кумач, это, пожалуй, самый авторитетный вор в законе сейчас…

— Да, старая гвардия! А там, приколись, абсолютно официальная личность, с некобе-лимым… ерунда, что он с девочками, именно, с НЕПОКОБЕЛИМЫМ положением в обществе.

— Да знаю я, это Генрик Шапиро, глава «астратуровской» секьюрити. Только он — ширма, он в «Астратуре» ничего не решает!

— Не решает, верно! Но ты дал маху, Ва-силиваныч, официальная должность Генрика Всеволодовича — директор частного сыскного агентства «Астратур»!

— Ну, «Астратур» — концерн большой!

— Енто верно! Но об ентом вон Димка больше нас с тобой знает.

Василиваныч так на меня посмотрел, что я попытался отмахнуться как мог убедительней:

— Да ничего я не знаю!

Поскольку я чуть было не смахнул со стола пепельницу, Василиваныч на время отстал. И показал неплохую реакцию, поймав вылетевшую из пепельницы сигаретку.

— А это кто?! — вовремя поинтересовался позорно несведущий в великосветской криминалистике Княже.

— О! Это господин Царьков! — хором, как некий Тяни-Толкай, с пиететом провозгласили Гаррик и Василиваныч.

И со злобой взглянули друг на друга, оспаривая честь просветить бедного Княже. Я их примирил:

— Уважаемый человек. Начал еще до перестройки, но с арестантским миром не якшался, работал самостоятельно. Затем, когда он начал уже представлять собой известную силу, ему крупно помогли милицейские, то бишь прокуратура.

— Что ты гонишь?!

Теперь это был уже не Тяни-Толкай, мой беззаботный треп прервал трехглавый дракон. На меня — с недоверием, возмущением и неподдельным интересом — смотрели три пары глаз.

Я выдержал паузу, демонстративно закурил «беломоринку» (в таком месте это особенно приятно!) и продолжил, по-прежнему обращаясь только к Княже:

— Короче, продержали его в «Крестах» и на Захарьевской чуть ли не полтора года, а особо убойных, убедительных то бишь, доказательств так и не собрали. В итоге суд решил, что за незаконное хранение оружия Царькову хватит и того, что он уже отсидел, один известный адвокат толкнул очень сильную речь, и его с почестями освободили прямо в зале суда.

— Ни фига себе, помогли!

— Конечно, помогли! — добил их я. — Я же говорил, хоть он и был большой силой, но связей с «арестантским миром» не имел. А там, где кадры решают все, еще больше зависит от связей. И теперь у господина Царькова связи будьте нате! Единственный, выражаясь кучеряво, «новый русский», имеющий хороший контакт с людьми «арестантского мира». Да сами посмотрите, с кем он сейчас беседует.

Они по очереди аккуратно скосили глаза, особо активно вертеть головой в таких местах не рекомендуется. Ее, голову, за это вполне могут и открутить насовсем!

— Да, действительно, с Кумачом!

— Однако!

Моя шутка вскоре забылась, один только Василиваныч вдруг на мгновенье озаботился:

— Вообще-то, любопытная версия…