Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью

— Ты неправильно меня поняла, — уточнил Филип. — Я ведь не сказал, что сдам в полицию того, кто это сделал, — если мне, конечно, удастся его обнаружить. В чем я вовсе не уверен. Разумеется, все будет зависеть от обстоятельств. Вероятнее всего, передавать его в полицию будет бессмысленно. Я по-прежнему думаю, что реальных доказательств не существует.

— Но если реальных доказательств не существует, как ты собираешься что-то разузнавать?

— Есть много разных способов докопаться до истины, — ответил Филип. — Убедиться с полной определенностью раз и навсегда. И знаешь ли, по-моему, медлить тут нельзя. В этом доме дела обстоят неважно, и очень скоро будет еще хуже.

— О чем ты?

— Ты что, ничего не замечаешь, Полли? Например, у твоего отца с Гвендой Воэн.

— Ну и что? Зачем папе в его возрасте понадобилось опять жениться, я…

— Это мне как раз понятно, — сказал Филип. — В конце концов, в первом браке ему пришлось несладко. И теперь он получил шанс обрести счастье. Осеннее счастье, если угодно, но оно возможно. Вернее сказать, было возможно. Потому что теперь в их отношениях что-то не так.

— Наверно, все из-за этого расследования… — предположила Мэри.

— Вот именно, — подтвердил Филип. — Из-за этого расследования. Они все больше расходятся друг с другом и причины этому могут быть только две: подозрение или вина.

— И кто кого подозревает?

— Ну, скажем, он ее, а она — его. Или так: с одной стороны подозрение, а с другой сознание вины, или наоборот, или так, или этак, в общем, как тебе будет угодно.

— Перестань зубоскалить, Филип, ты меня совсем запутал. — Мэри вдруг немного повеселела. — Значит, ты полагаешь, это Гвенда? — спросила она. — Может быть, ты и прав. Господи, вот хорошо было бы, если бы это оказалась Гвенда!

— Бедная Гвенда. Почему хорошо? Потому что она не член семьи?

— Ну да, — сказала Мэри. — Тогда это не кто-то из нас.

— А тебе главное, как это отразится на нас? И больше тебя ничего не волнует?

— Конечно, — ответила Мэри.

— Конечно, конечно, — передразнил ее Филип. — Твоя беда в том, Полли, что ты совершенно лишена воображения. Ты не в состоянии поставить себя на место другого человека.

— А зачем?

— Действительно, зачем? — подхватил Филип. — Если быть честным, наверное, просто для забавы. Но при этом я могу поставить себя на место твоего отца и на место Гвенды и понять, как это все мучительно, если они не виноваты. Как горько чувствовать Гвенде, что ее теперь держат на расстоянии. Как больно от сознания, что ей так и не удастся в конечном итоге выйти замуж за того, кого она любит. Или поставь себя на место отца. Он знает, не может не знать, что его любимая женщина имела возможность совершить это убийство, и мотив у нее тоже был. Он думает, что это не она, он хочет верить, что это сделала не она, но полной уверенности у него нет. И что самое печальное — никогда не будет.

— В его возрасте… — снова начала было Мэри.

— Что ты все: в его возрасте да в его возрасте? — раздраженно перебил ее Филип. — Неужели ты не понимаешь, что в его возрасте все это еще тяжелее? Это его последняя любовь. Едва ли ему суждено еще когда-нибудь полюбить и быть любимым. Такое чувство особенно глубоко. Или если подойти с другой стороны, — продолжал он. — Представим себе, что Лео вырвался из замкнутого мира теней и туманов, в котором жил до сих пор. А вдруг это он собственноручно нанес удар, лишивший жизни его жену? Бедняга. К нему испытываешь даже нечто вроде жалости, правда? И все-таки — нет, — подумав, заключил он. — Не могу себе ни на минуту представить, чтобы он был способен на такое. А вот полиция наверняка сможет. Ну а теперь, Полли, послушаем твое мнение. Кто, по-твоему, убийца?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Мэри.

— Хорошо. Допустим, что знать тебе неоткуда, — согласился Филип. — Но ты могла бы сказать что-нибудь дельное, если бы дала себе труд подумать.

— Говорю тебе, что я не желаю думать на эту тему.

— Интересно, почему?.. Просто из чувства брезгливости? Или потому, что на самом деле ты… знаешь? Возможно, на самом деле твой холодный бесстрастный ум уже дал тебе ответ, четкий и определенный… настолько определенный, что ты думать об этом не желаешь. Кто же у тебя на уме? Эстер?

— Вот еще! Зачем бы Эстер стала убивать маму?