Приди и победи

— Саша-Саша, во что же ты вляпался? — пробормотал он, качая головой. — И кто тебя из этого дерьма вытащит?

А то, что он увязал все глубже и глубже, Бестужев понимал и сам. Ведь после душевно неустойчивых субъектов с их манией признаний без антракта начался акт второй — кровавый. По всей видимости, слава о паломниках, принесших себя в жертву во имя Князя Тьмы, не давала покоя сатанистам всего мира. Словно мухи на котлеты, они стекались во Владимир. И ладно бы они просто проводили свои тайные мессы в подвалах старых домов, подумаешь — пострадала бы пара-тройка бездомных котов. Так нет же. У дьяволопоклонников, и так с «крышей» не дружащих, тоже, по всей видимости, случилось весеннее обострение.

Они стали проводить публичные проповеди по всему Владимиру и на всех языках. На этих сборищах они провозгласили начало Апокалипсиса, предсказанного в Библии. И пусть человечество трепещет, кричали сатанисты, ибо наступает царствие Зверя. И лишь верные ему люди смогут жить нормально, а всех остальных — ждут муки адские, но не в преисподней, а прямо здесь — на Земле. А до воцарения Вельзевула осталось совсем немного, и в силах верных слуг его — приблизить это событие.

И ведь начали приближать — воодушевившись примером паломников, перерезавших себе глотки перед зданием РОВД. И город потонул в крови самоубийств. Адепты Дьявола лишали себя жизни повсюду — резали вены в ванных комнатах гостиниц, бросались под скоростные поезда, вешались прямо на деревьях или на фонарных столбах, разбивали себе головы о здания и прочее, прочее, прочее. Сатанисты уходили в мир иной поодиночке и целыми группами. Особенно Бестужева поразил массовый суицид сразу двадцати пяти человек, запершихся в гараже и отравившихся угарным газом. Тела самоубийц составили форму семиконечной звезды, внутри и снаружи которой жертвы собственной кровью до самого конца писали какие-то каббалистические символы и заклинания.

За каких-то три дня себя лишили жизни более четырехсот человек. И, как подозревал Бестужев, цифра эта была не окончательная — кого-то еще просто могли не обнаружить. Православный Владимир был в панике. И не напрасно. Ведь дальше начался кромешный ад.

Третье отделение «марлезонского балета» заставило усомниться в реальности происходящего даже прожженых циников. Одними самоубийствами сатанисты не ограничились. Они стали похищать людей и приносить их в жертву. Иногда доходило до страшного — человека хватали прямо на улице, тут же раздевали и резали под гул песнопений нескольких десятков человек. Обезображенный труп бросали тут же, на мостовой.

— Твою мать, — бесновался Булдаков на одном из многочисленных совещаний, проходивших в РОВД в собранном оперативном штабе. — Двадцать первый век уже даже не наступил, а мощно шагает по планете, а у нас тут — дремучее Средневековье. Люди режут других людей во славу Сатаны!!! А дальше — что? Возродим Инквизицию?

К слову, Булдаков уже несколько дней не командовал расследованием. В штаб вошли высокопоставленные чины от полиции и армии, в спешном порядке прибывшие из столицы, губернатор, сенаторы и другие бесполезные в этом деле люди. Все они круглосуточно заседали, в основном, анализируя информацию, полученную от тех, кто действительно что-то делал — людей Бестужева, Смирнова и других нижних чинов. Анализ состоял, в основном, из жарких дебатов и больше походил на ток-шоу Андрея Малохова, где важнее был сам спор, чем его разрешение.

Город стал пустеть на глазах. Люди бежали из Владимира, словно из зачумленной Европы. Власти ввели в городе военное положение, улицы в круглосуточном режиме патрулировали войска. Убийств и самоубийств стало меньше, но они не исчезли совсем. Просто теперь военные имели право расстреливать сатанистов на месте, чем благополучно и пользовались. Это несколько остудило горячие головы. Но, к сожалению, не обошлось и без «перегибов на местах». Однажды вечером военные расстреляли двух ни в чем не повинных граждан, приняв их за сатанистов. Неудивительно, что люди, не пожелавшие оставить свои жилища, предпочитали лишний раз не выходить за порог собственной квартиры. Шансы нарваться на ритуальный нож или пулю из автомата были примерно одинаковыми.

…Бестужев с Олегом чувствовали себя очень неуютно, проходя пустынную Соборную площадь. Они словно попали внутрь старого и не очень удачного фильма ужасов. Сняли средненько, но страшно было по-настоящему. Прилетевший откуда-то со стороны Успенского собора порыв ветра подхватил валявшийся пакет из «Магнита» и протащил несколько десятков метров. Шуршащий звук соприкосновения целлофана с асфальтом в беззвучном пространстве показался очень зловещим.

— А мы куда идем? — неосознанно приглушая голос, спросил Олег. — Страстная пятница на дворе, дома надо сидеть. Или в отделе на крайний случай.