Приди в зеленый дол

Войдя туда и взглянув на постель, она, к своему удивлению, почувствовала, что жалеет Сандера. Она вдруг поняла, что и Сандер был частью случившегося с ней, и, не будь Сандера и всего, что с ним связано, она никогда не узнала бы счастья, которое теперь наполняло её.

Кэсси вспомнила, что с утра не кормила Сандера, и отправилась на кухню, чтобы развести огонь и подогреть суп. Она стояла у плиты, ожидая, пока согреется суп, думая, что, может быть, и Анджело поест немного. Но она не станет будить его специально ради этого, она накормит Сандера, а потом посмотрит, не проснулся ли Анджело. Она налила суп в миску и обернулась.

В дверях стояла женщина и в упор глядела на неё. Нет, сначала Кэсси увидела лишь тень на фоне яркого весеннего уличного света. Чёрную тень, у которой не было имени, ибо Кэсси не сказала себе: «Это она, та самая», а только почувствовала, как у неё перехватило дыхание, колючие мурашки побежали по всему телу, на висках выступил пот. Кэсси словно уже знала, что сей-час что-то произойдёт, но отказывалась поверить в это. Или нет, не так; ей казалось, что всё это уже однажды было с ней и теперь она старается этого не вспоминать.

Женщина глядела на неё. В тени, заслонившей сияние дня, светились белки её глаз, и, все так же стоя у плиты с миской супа, Кэсси поняла, что женщина следит за ней уже давно.

— Давно ты здесь? — спросила Кэсси.

— Давно. С тех пор как вы огонь развели.

— Что же ты не постучала? — возмутилась Кэсси, сама удивляясь своему гневу. — Кто тебе позволил войти без стука? Кто тебе позволил следить за мной?

Женщина подошла ближе, тихо ступая в своих старых дырявых теннисных туфлях. Лицо её теперь казалось не черным, а жёлтым, и сверкали на нём уже не белки глаз, а их жёлтая роговица, и эти жёлтые глаза были нацелены прямо на Кэсси.

— Чего это ты на меня уставилась? — возмутилась Кэсси, все ещё держа миску, в которой теперь дребезжала ложка.

— Смотрю да и все, — неторопливо ответила гостья. — Не каждый день увидишь женщину, от которой мужики бегут как от огня.

Кэсси отступила, двигаясь боком, потом повернулась спиной и, вцепившись обеими руками в миску с супом, быстро пошла к открытой двери кладовой, приговаривая: «Стынет, суп стынет!» Она обращалась не к женщине и даже не к себе, а просто говорила, чтобы чем-то заполнить время, чтобы легче было дойти до кладовой и скрыться от этих жёлтых глаз. Она ступала быстро, но старалась не разлить суп. Лишь в комнате Сандера она почувствовала себя в безопасности.

Обойдя кровать, она оглянулась и увидела, что женщина тоже вошла и стоит напротив.

— Убирайся, — приказала Кэсси.

— Да я уж побуду здесь, — мягко ответила женщина.

— Убирайся отсюда, — ещё раз приказала Кэсси, чувствуя, что голос плохо слушается её.

— Да вы кормите его, кормите. А то у вас ложка сейчас на пол вывалится.

Кэсси взглянула на ложку, прыгавшую в дрожащей миске.

— Кормите его, Кэсси, — снова, на этот раз ещё мягче проговорила женщина, — теперь уж он никуда от вас не денется.

Ложка неожиданно перестала бренчать. Кэсси словно окаменела; все в ней похолодело; она подняла глаза на женщину, стоявшую по другую сторону кровати.

— Вот именно, — сказала женщина, — вам не послышалось.

Она обошла кругом и стала перед Кэсси.

— Вам не послышалось, я назвала вас Кэсси. Была я тут много лет назад. Тогда я позабыла сказать вам «мэм». Вы меня одёрнули, и я извинилась. С тех пор, Кэсси, я ни перед кем не извинялась. Даже перед господом богом. — Она засмеялась. Кэсси не сводила с неё глаз. — Вы, может, считали, что я и ему говорила «мистер», а? — И она кивнула на Сандера. — Но не думайте, я не из-за него теперь пришла. Не-ет, его теперь можете оставить себе. Он мне теперь ни к чему. Нет, я пришла насчёт другого, новенького, который у вас тоже ведь в лес смотрит!

Кэсси зажала уши ладонями.

— Уберите руки, не поможет, — сказала женщина очень громко. — Орать буду, всё равно услышите.

Кэсси опустила руки.

— То-то же, — проговорила женщина, — знаете, что я не шучу. Так я про этого вашего «сицилия» или как он там себя называет. «Сицилия» — это надо же такое выдумать. Ни один черномазый не согласился бы, чтоб его так называли.

Она расхохоталась каркающим смехом, точно бумагу разрывали.

— Знаете, где ваш «сицилий» был прошлой ночью?

Кэсси открыла было рот, но женщина опередила её:

— Я говорю, где он был на самом деле. Что он вам наплёл, так это все враньё, сами знаете. Недаром сидите тут с открытым ртом, как рыба на суше, — знаете, что он вам все наврал.

Она подошла ближе.

— А я вот расскажу вам правду.

— Его ограбили. — быстро заговорила Кэсси, вставая со стула. Её лицо ожило, глаза заблестели. — Его ограбили, его избили, его…