Приют героев

Проще всего узнать адрес искомого Андреа Мускулюса в архивах Тихого Трибунала. Но сегодня выходной! Согласно эдикту «О борьбе с излишним служебным рвением», в выходные и праздники свободный вход в здание «двух Т» разрешался лишь председателю. Сфинксы-часовые на подкуп отвечали зубовным скрежетом, зацикливаясь на риторической загадке: «Стой, кто идет?!» Можно извернуться гадюкой на сковороде и получить разовый допуск. Подать челобитную, дождаться решения по вопросу, и через неделю-другую…

Неподалеку от лавки букиниста кучка зевак рукоплескала артистам: сухощавому жонглеру в летах и молоденькой танцовщице. В прозрачном воздухе вертелся разноцветный калейдоскоп: булавы, кольца и шары. Летящие предметы, обклеенные бисером и мишурой, вспыхивали на солнце. Вигилла отдала должное мастерству жонглера. Впору заподозрить скрытого колдуна-левитатора. Однако ни малейшего выброса маны не ощущалось. Просто талант.

Глупая ты женщина, Мантикора.

Талант не бывает «просто».

Танец девушки на булыжнике мостовой. Танец разных предметов в воздухе. Танец артефактов, наполненных маной до краёв, в руках сотен мастеров Высокой Науки. Равновесие – это банально. Черное и белое – для наивных квесторов, вцепившихся в скользкие, как живая рыба, идеалы. Скорее гонки – вперед вырывается то один, то другой рысак, признанный фаворит сменяется «темной лошадкой», их обходит по внешней дорожке крепкий середняк, поймав кураж… Нет финиша. Нет судьи с флажком. Вечные гонки – подлинное, настоящее, высокое равновесие. Так мантик жонглирует вероятностями, так маг метаморфирует поток маны.

Булавы и кольца держит в воздухе не пожилой жонглер.

Их держит восхищенный взгляд зрителей.

Вера в невозможность падения.

Вырезанный из бревна грубый болван жалок и нелеп. Для искусства он примитивен, для Высокой Науки бесполезен. Даже для первых верующих, припавших к стопам идола, это скорее символ надежды. Надежды на покровительство и исполнение желаний. Но проходят годы, десятилетия, века… Квалифицированный маг отлично знает, что такое – намоленный идол. Спящий до поры вулкан, готовый в любую минуту пролиться раскаленной лавой. И реальность вокруг бывшего болвана приобретает ряд дополнительных свойств, вызывающих содрогание у любого мантика.

Член Королевского Реального Общества, Генриэтта Куколь частенько задумывалась о Пупе Земли, Омфалосе, смешной реликвии Черно-Белого Майората. Задумывалась – и ей становилось совсем не смешно. Гадать на Пуп она боялась. Не потому ли Бдительный Приказ медлил с уведомлением Тихого Трибунала? – боялись, что виги увлекут следствие на зыбкую почву…

– …крысюк местный подкатывался. Десятину требовал.

– Когда?

– Да только что.

– Ну?

– Его сударь один отвадил. Здоровый такой. Ка-ак приложил с правой!

– А крысюк?

– Хвост поджал, и дёру…

– Правильно! С этой мразью иначе нельзя!

– Вон, вон, гляди!..

– Кто? Крысюк?!

– Да нет! Сударь, здоровый…

«Здоровый сударь» изволили подниматься по винтовой лестнице из лавки мастера Анъярхотепа. На свет явилась сперва шляпа, затем голова, широченные плечи под курткой… Лошак громко заржал, требуя угощения и похвалы. Гиббус знал, что честно заработал и то, и другое.

– Ясного дня, сударь малефик. Извините, мы не были представлены друг другу. Генриэтта Куколь, вигилла Тихого Трибунала.

– Счастлив знакомству.

Ничего похожего на счастье на грубоватом лице Андреа Мускулюса не отразилось. Скорее, наоборот. А в голосе прозвучала откровенная издевка. Прав был Месроп. Нас здесь не любят.

Этот бычок – не мистрис Форзац. Будем брать бычка за рога.

– Я прошу вас оказать содействие следствию.

– Я давно не под следствием, сударыня. Чист, аки агнец.

Мускулюс злорадно ухмыльнулся краешком рта.

– Мне это известно, сударь. Если желаете, могу еще раз принести извинения от лица Трибунала.

Малефик тяжело переступил с ноги на ногу. Изображая задумчивость, воздел очи горе; потер тщательно выбритый подбородок. Снял шляпу, стряхнул несуществующую пылинку, опять надел шляпу.

– В принципе, я не против, сударыня.

«Хвала Вечному Страннику!»

– Рекомендую подать запрос от имени Тихого Трибунала ответственному секретарю лейб-малефициума. Рассмотрев ваш запрос в трехдневный срок, секретарь передаст его моему прямому начальнику, лейб-малефактору Серафиму Нексусу. Когда господин лейб-малефактор найдет время ознакомиться с этой бумагой, он примет решение, оформит соответствующим приказом и велит мне исполнять. После чего я, несомненно, окажу вам любую посильную помощь.

Можно представить, как «здорового сударя» мурыжили в ТТ во время следствия. А теперь появилась чудесная возможность отыграться. Получите и распишитесь.

– Извиняюсь за назойливость, но речь идет об остаточных некро-эманациях. Вы чудесно знаете, до чего они нестабильны…

– Очень сожалею, сударыня. Увы, сегодня, как вы могли заметить, выходной. Который я решил посвятить розыскам редчайшего манускрипта.

– Какого именно?

– «Основы станомантики» Криббеля Этерна.

– Насколько я понимаю, станомантика – не ваш профиль.