Приют героев

– Ошибаетесь! Определение дальнейшей судьбы человека по тому, как он стоит, ходит, переминается с ноги на ногу, – действительно не мой профиль. Но как насчет прямых и обратных связей? Тесная обувь, мелкие травмы голеностопа, пальцев ног, мозоли от жестких башмаков? Мелочи?! Отнюдь! Если проследить связь, мы приходим к изящному варианту косвенной порчи через станомантику! А порча…

– …ваша родная стихия, – закончила за малефика Анри. – Изящно, не спорю. Ваш ум остер, и рассуждения оригинальны. Не сочтите за попытку грубой лести.

– А посему с сожалением вынужден откланяться, – развел руками Мускулюс.

Ответ его, как ни странно, содержал искренние нотки.

– Воля ваша, сударь. Однако, боюсь, вы зря потратите выходной день.

– Почему вы так думаете? В Реттии достаточно букинистических лавок…

– …где торгуют хламом и беллетристикой. Если «Основ станомантики» не оказалось в «Инкунабуле», вы не найдете их нигде в городе. Я знаю, о чем говорю. Свой экземпляр я выхаживала больше года.

– У вас есть Криббель Этерн?

Очень хотелось покуражиться в ответ. Но Анри раздумала рисковать.

– Разумеется. Мой профиль до поступления на службу – общая мантика.

– Какое издание?

– Академическое. С иллюстрациями Дюрье.

– Вы дразните меня, сударыня? Или…

– Или. Я предлагаю соглашение. Вы получаете от меня «Основы станомантики» на необходимый срок. Если захотите, закажете копию переписчику. В придачу я готова частично, в меру моей занятости, консультировать вас. Взамен…

– …я беру для вас некро-след.

– Да.

Анри ожидала паузы. Этот упрямец с телосложением кузнеца и подходящей фамилией – «Нихонова школа»! – не мог так вот сразу признать себя побежденным хрупкой женщиной. Он будет делать вид, что колеблется, взвешивает «за» и «против», в итоге не уступив даме, а приняв собственное решение…

Она ждала паузы и ошиблась.

– Хорошо. Я согласен. Сейчас мне надо домой, но через два часа я подойду в указанное вами место. И помните: с учетом будущих консультаций!

Малефик подмигнул со значением.

Анри едва не сделала ответный знак от сглаза.

Как раз в этот момент жонглер отложил в сторону кольца и булавы, взял маленькую кифару, настроенную на два тона выше обычного, и заиграл знакомое вступление. Мотив подхватила девушка – слабым, но приятным сопрано. Ария Терцини из трагедии «Заря». Та самая ария, которую мурлыкала Анри, высаживая «Розу шагов»; ария, которую пел хор мальчиков во сне – вещем, но неразгаданном.

Такие совпадения ни одна мантисса не сочла бы пустой случайностью.

SPATIUM VII

АРИЯ ТЕРЦИНИ

из

ТРАГЕДИИ «ЗАРЯ» ТОМАСА БИННОРИ, БАРДА-ИЗГНАННИКА

Я жил в тени имен. В тени великих,Прекрасных, благороднейших имен.От их лучей в глазах плясали блики,В ушах плескался шелест их знамен,И строго на меня взирали ликиСо стен, коря за то, что неумен.

Знать имена теней я начал позже.Вот тень змеи. Тень чашки. Тень врага.Тень-кучер крепко держит тени-вожжи,Тень-кот ворует тень от пирога…А вот тень-день. Он был сегодня прожитИ тенью-ночью поднят на рога.В предчувствии движения племен,Разломов тверди и кончины мира,Пою не то, о чем мечтает лира,А имена теней и тень имен.

CAPUT VIII

"ШЛИ МОРАНСКИЕ ХОРТЫ ПО ЧУДНОМУ СЛЕДУ —

АХ, НЕ БЫТЬ СО МНОЙ «НА ТЫ» НИ ЗИМЕ, НИ ЛЕТУ…"

Два ближайших часа она провела с пользой.

Заморила червячка в «Гусе и яблоке»: здесь подавали чудесное фондю по-виллански, с кукурузной мукой и тремя каплями вишневой водки. Сперва Анри думала отказаться от лакомства, потому что котелок для фондю изнутри натирали чесноком, а ей еще работать с людьми. Но передумала: в конце концов, с малефиком ей не целоваться, а некротические эманации отслеживать, а если и целоваться, то существенно позже, и вообще – потерпит.

Бокал облегченного кларета скрасил терзания души.

– Пудинг? – предложил содержатель траттории, чернявый хитрец Этьен Кормило.

Никто не верил, что фамилия у Этьена настоящая. Вигилла тоже не верила, пока однажды не навела справки по служебным каналам. Оказалось, чистая правда: чернявый происходил из древнего рода Рапунцельских кормчих, от самого Люберета Тяжкое Кормило, проведшего фрегат «Паладин» сквозь рифы и отмели Буйнакца. Выяснилось также, что Этьен подвергнут остракизму старейшинами рода, за предательство традиций.

Предательства такого свойства радовали Анри: кормчие ее интересовали мало, а кормильцы – более чем.

– Ты убьешь меня, Этьен. «Дед Кальвадо»?

– Двойной!

– С темным сиропом?

– И с ореховой стружкой.