Приключения

Антонию, и который сроду ничем не огорчил меня, пока не попал в руки Святого Марка. ^ Встань! Не об этом деле я должен тебя допраши¬ вать; Сегодня ты обращался со своей просьбой к нашему пресветлому правителю — дожу. ^ Я умолял его высочество отпустить мальчика. —* Ты сделал это публично и без должного почтения к высокому достоинству и священной особе главы респуб¬ лики! — Я поступил как отец и человек. Если б хоть поло¬ вина всего, что говорят о справедливости и доброте пра¬ вителей, была правдой, его высочество сам, как отец и человек, выслушал бы меня. Среди членов страшного триумвирата произошло лег¬ кое движение, и секретарь помедлил с вопросом; но, за¬ метив, что его начальники предпочитают хранить молча¬ ние, он продолжал: — Ты уже сделал это однажды в присутствии народа и сенаторов, но, когда твое прошение, неуместное и не¬ разумное, было отвергнуто, ты стал искать другого слу¬ чая, чтобы вновь высказать его? — Верно, ваша светлость. — В неподобающей одежде ты присоединился к гондольерам, принимавшим участие в гонках, и ока¬ зался первым срчеди гребцов, которые соревновались за право снискать благосклонность сенаторов и нашего пра¬ вителя. — Я пришел в одежде, какую ношу перед лицом пре¬ чистой девы и святого Антония, а если я оказался пер¬ вым на состязаниях, то этим обязан больше доброте и милости человека, что стоит сейчас рядом со мной, чем остаткам сил, еще сохранившихся в этих дряблых муску¬ лах й высохших костях. Святой Марк да помянет его в трудную годину и да смягчит сердца сильных, чтобы они вняли мольбам осиротевшего отца! Вновь среди инквизиторов возникло едва заметное движение, свидетельствовавшее об их изумлении или лю¬ бопытстве, и вновь секретарь умолк. — Ты слышал, что сказал рыбак, Якопо? — промол^ вил один из Трех. — Что ты ответишь на его слова? — Синьор, он сказал правду. — Ты посмел насмехаться над увеселениями города и пренебречь желаниями дожа?, 150

Среди членов страшного триумвирата произошло легкое движение, и секретарь помедлил с вопросом.

— Светлейший сенатор, если преступно пожалеть старика, оплакивающего свое дитя, и пожертвовать соб¬ ственным торжеством ради его любви к мальчику, то я виновен в этом преступлении. После этих слов воцарилось длительное безмолвие. Якопо говорил, как всегда, почтительно, но с тем мрач¬ ным спокойствием, какое составляло, по-видимому, не¬ отъемлемую особенность его характера. Во время ответа инквизитору он был бледен, как обычно, и выражение его горящих глаз, которые так удивительно озаряли и придавали живость его мертвенному лицу, оставалось не¬ изменным. Тайный знак вновь побудил секретаря вер¬ нуться к исполнению своих обязанностей. — Итак, успехом на состязаниях гребцов ты обязан милости соперника — того, что стоит рядом с тобой перед лицом Совета? — Тому свидетели святой Теодор и святой Антоний, покровитель города и мой хранитель. — И единственное твое желание при этом было — вновь высказать уже отвергнутую просьбу за юного мо¬ ряка? — Я не думал ни о чем другом, синьор. Может ли че¬ ловек моих лет и моей судьбы кичиться победой над гон¬ дольерами или радоваться безделушкам вроде игрушеч¬ ного весла и цепочки? — Ты забываешь, что весло и цепь сделаны из золота. — Светлейшие синьоры, золото не может залечить раны, которые горе нанесло истерзанному сердцу. Вер¬ ните мне мое дитя, чтобы не пришлось чужим людям за¬ крыть мне глаза и чтобы мальчик мог услышать добрые наставления, пока есть еще надежда, что он запомнит мои слова, и тогда не нужны мне все богатства Риальто! Пусть вот это сокровище, которое я подношу благород¬ ным синьорам с почтением, подобающим их величию и мудрости, докажет вам правдивость моих слов. Умолкнув, рыбак приблизился к столу неловкой по¬ ходкой человека, не привыкшего находиться в присутст¬ вии знатных особ, и положил на темное сукно кольцо, в котором сверкали камни, по-видимому, исключительной ценности. Изумленный секретарь поднял кольцо и в ожи¬ дании держал его перед глазами судей. 152