Приключения

Антонио с горячностью и простодушием, часто соеди¬ няющимися в характере человека. — Я думал, что, если дожу и сенаторам угодно было запечатлеть на. картине случай с кольцом и осыпать почестями одного рыбака, они с радостью вознаградят другого тем, что освободят мальчика, от которого республике вряд ли много пользы, но который дороже всего на свете его деду. — Итак, твоя просьба к его высочеству, участие в состязании гребцов и поиски кольца преследовали одну и ту же цель? — В моей жизни, синьор, только одна цель. Среди членов Совета возникло легкое, но сдержанное движение. — Когда его высочество отказал тебе в твоей просьбе, поданной в неподобающий момент... — Ах, синьор, если у человека седая голова, а рука с каждым днем становится все слабее, он не может вы¬ жидать подходящего момента в таком деле! — прервал рыбак с истинно итальянской горячностью. — Когда тебе было отказано в просьбе и ты отверг награду победителя, ты отправился к своим собратьям и наполнил их уши жалобами на несправедливость Святого Марка и на тиранию сенаторов? — Нет, синьор. Я ушел в печали и с разбитым серд¬ цем, ибо ие думал, что дож и знатные господа отка¬ жут в таком нехитром благодеянии победившему гондоль¬ еру. — И ты не замедлил сообщить об этом рыбакам и без¬ дельникам Лидо? — Ваша светлость, в этом не было надобности — не¬ счастье мое стало известно товарищам, а ведь всегда най¬ дутся языки, готовые болтать лишнее. — Произошло возмущение, во главе которого стоял ты. Смутьяны призывали к мятежу и похвалялись, будто флот лагун сильнее флота республики. — Разница между обоими невелика, синьор, разве что в одном люди плавают на гондолах с сетями, а в другом — на галерах государства. Зачем же братьям уби¬ вать друг друга? Волнение судей стало еще заметнее. Некоторое время они шепотом совещались о чем-то, а затем секретарю, проводившему допрос, передали листок бумаги, где каран¬ дашом было набросано несколько строк* 155

— Ты обращался к своим сообщникам и открыто гово¬ рил о якобы нанесенных тебе обидах; ты осуждал законы, обязывающие граждан служить республике, когда ей при¬ ходится высылать против врагов свой флот. — Трудно молчать, синьор, когда сердце переполнено. — Вы также сговаривались целой толпой прийти во дворец и от имени черни, живущей на Лидо, требовать, чтобы дож отпустил твоего внука. — Нашлись великодушные люди, синьор, которые предлагали это, но остальные советовали обдумать все как следует, прежде чем браться за такое рискованное дело. — А ты — каково было твое мнение? — Я стар, ваша светлость, и, хоть не привык, чтобы меня допрашивали знатные сенаторы, все же я достаточ¬ но насмотрелся на то, как управляет республика Святого Марка, чтобы усомниться, будто несколько безоружных рыбаков и гондольеров будут выслушаны без... — Ах, вот как! Значит, гондольеры тоже на твоей стороне! А я-то думал, что они с завистью и досадой от¬ несутся к победе человека, не принадлежащего к их со¬ словию. — Гондольеры тоже люди, им, как и всем людям, трудно было сдержать свои чувства, когда они оказались побежденными, но, услыхав, что у отца отняли сына, они также не могли сдержать свои чувства. Синьор,продол- жал Антонио с глубокой искренностью и поразительным простодушием, — в городе будет много недовольных, если мальчик останется на галерах! — Это твое мнение. А много ли гондольеров было на Лидо? — Когда увеселения закончились, ваша светлость, они начали приходить целыми сотнями, и надо отдать долж¬ ное этим великодушным людям: в своей любви к справед¬ ливости они забыли о собственной неудаче. Черт возьми, эти гондольеры совсем не такой уж плохой народ, как думают некоторые, — они такие же люди, как все, и мо¬ гут посочувствовать человеку не хуже других! Секретарь остановился, ибо он уже исполнил свою обязанность. В мрачной комнате воцарилось глубокое мол¬ чание. После короткой паузы один из судей заговорил. — Антонио Веккио, — произнес он, — ведь ты сам служил на упомянутых галерах, к которым питаешь те¬ 156