Приключения Барона Мюнхгаузена

Нарва была главным местом моего пребывания. Здесь мне очень нравилось, потому что в этой местности было много лесов, а в них можно было настрелять много лис, медведей и др. Именно здесь меня преследовали и мое счастье, и мое несчастье. О моем счастье и некоторых иных событиях я расскажу вам сам, — о моем несчастье пусть вам поведает в конце мой спутник. Только — берегите себя от трактиров! Это золотое правило, которое я всех прошу принять во внимание. Если вы наберетесь опыта лишь в них, тогда с вами будет то же, что и со мной, но тогда уже будет слишком поздно.

(Здесь господин барон испустил глубокий вздох и затем продолжил.)

Так случилось, что меня околдовали глаза одной милой девушки. Я не терял времени, чтобы завладеть ее прекрасным сердцем. Было убито несколько медведей — и родители, а также и девушка стали ко мне благосклонны.

На второй день моего жениховства был день святой Анны[229]. В левой щеке своей невесты я процеловал такую большую дыру, что она едва зажила через 6 недель. Свадьбу долго не назначали только из-за этого. От этого у нее остался шрам, как знак, хотя рана и зажила. Не целуйте, господа, своих красоток в день святой Анны.

В окрестностях Нарвы было много чибисов и, разумеется, много болот и заболоченных мест. Моя невеста больше всего в жизни любила яйца чибисов. До сих пор, стоит мне вспомнить об этом, у меня волосы встают дыбом. Однако чего не сделаешь, когда у тебя есть невеста? — Однажды я здорово забрался в самую топь, нашел множество гнезд с яйцами, опустошил их и положил в свою охотничью сумку. И вдруг я угодил в такое место, где сразу же, не понимая как, провалился по шею. Я должен был это предвидеть, когда под моими ногами закачалась земля, но мысль о невесте? — Ведь неустрашимый Мюнхгаузен знает, как преодолеть опасности на воде, опасности на суше, опасности среди турок, опасности среди мавров, опасности среди греков, опасности на Луне, опасности на Марсе, опасности на Юпитере — короче говоря, как преодолеть все 39 опасностей человеческой жизни. Но не будь со мной моей верной собаки, на этот раз Мюнхгаузену, без сомнения, не удалось бы спастись.

Был вечер, наступила ночь, самая темная, какую только можно себе представить. Моя собака лаяла на восток, на юг, на запад, на север — всякий раз на все четыре стороны одновременно, чтобы позвать людей на помощь. Я находился в трех милях от Нарвы, в двух милях от всех живых душ. Я почти совсем отчаялся, ибо я застрял так крепко, что фактически был не в состоянии пошевелить ни руками, ни кистями рук. Моя собака выла, вопила, нежно гладила мое лицо хвостом. Между тем я освободил одну руку. Я сначала не понял, чего хочет собака. Наконец я догадался, ухватился за ее хвост, и в один момент она меня вытащила наружу. — Куда же мне надо было идти? Хотя мне и удалось спастись, я все равно мог бы погибнуть. Было очень холодно, я промок до нитки. Остановись я хотя бы на минуту, я превратился бы в ледяной столб. А если я не вернусь домой, то сильно напугаю этим свою невесту и ее родителей. Я ни на шаг не видел дороги. Куда же идти? Вот где был нужен добрый совет. Моя собака снова взвыла, а это был верный знак. Я ухватился за ее хвост — и она очень быстро повела меня, чтобы я не замерз, как слепого, сквозь ночь и ужас, и через 59 минут 59 секунд мы были в Нарве, а на всей моей одежде не было ни единой мокрой нитки. Так жар моего тела изнутри и воздух снаружи все высушили. Моя невеста уже трогательно причитала, проливала святейшие слезы, предчувствуя мою отчаянную смелость. — Но тут — вот радость-то, и прекрасный ужин для меня и собаки завершил этот трудный день.

И все же эта опасность не сделала меня умнее. Чтобы добыть своей невесте чибисовые яйца, потому что это превосходное блюдо она предпочитала всем остальным, чтобы доставить удовольствие ей, единственной отраде моей жизни, погруженный в мысли о супружеском блаженстве, я ушел, никому ничего не сказав, и снова попал в то же самое болото, и шел, не замечая колебания трясины и ее глубины. Еще чи разу я не собирал столько яиц, как в этот день. Несколько сот, так что я даже не знал, куда их девать.