Приключения бодхисаттвы

Потом посмотрел на гостя чрезвычайно серьезно, и сказал ему, что алмаз он действительно нашел, однако алмаз этот оказался подделкой. Подлинный камень был украден тем самым братом Цзяньяном и передан… (тут Загорский на миг задумался) впрочем, пока не ясно, кому именно он был передан. Несколько лет Загорский лежал при смерти и ему, разумеется, было не до поисков камня.

– Очень жаль, – прищурился Ли Сяосюн. – Потому что от вас по-прежнему ждут возвращения алмаза в Пекин.

Нестор Васильевич удивился. Договоренность у него была с президентом Юа́нь Шика́ем, тот умер в 1916 году. Кто еще в Китае может ждать от него исполнения договоренностей?

– Вы хотите узнать, от чьего имени я действую? – спросил гость. – Увы, сказать этого я не могу.

Загорский улыбнулся.

– В сущности, можно догадаться и самому. – Он задумался ненадолго, потом начал перечислять. – Камнем может интересоваться премьер Сунь Ятсе́н, генерал Чжан Цзоли́нь и вообще бэйя́нские милитаристы, в том числе члены клуба Аньфý. Определенный интерес к нему наверняка испытывают японцы, которые мечтают возродить династию Цин, но в марионеточном варианте…

– Я поражен вашей осведомленностью, – улыбнулся Ли Сяосюн, – однако в Китае растут новые, мало кому пока известные силы. Впрочем, подсказывать вам я не стану, да это и не важно. Важно, чтобы вы нашли камень.

– В противном случае? – сказал Загорский, становясь серьезным.

– В противном случае пострадает ваш учитель, – отвечал Ли Сяосюн, изобразив на лице сожаление. – Если же это для вас не аргумент, скажу, что в памяти китайцев вы навеки останетесь вором, укравшим их национальное достояние. Если и это вас не убеждает, буду откровенен: вас жесточайшим образом накажут. Вы все время будете ходить под постоянной угрозой мучительной смерти. Признаю, со мной вы справились ловко. Однако я всего лишь парламентер. Вы знаете, как готовят в Китае убийц и шпионов. И если пришлют их, то вас не спасет ни ваш ум, ни ваша ловкость, ни даже ваше воинское искусство. Как видите, выбора у вас нет.

– Выбора нет, – согласился Загорский. – А раз так, сообщите вашим хозяевам, что я снова берусь за это дело. Как мне вас найти в случае чего?

– Меня не надо искать, – отвечал Ли Сяосюн, отставляя чашку. – Мы сами вас найдем, когда вы настигнете похитителя.

* * *

Доктор тибетской медицины Жамсара́н, он же Петр Александрович Бадма́ев, уселся в кресле поудобнее, взял в руку перо, обмакнул в чернильницу и пододвинул к себе стопку белой с водяными знаками бумаги вержé – хоть и рабочая записка, а все же государю пишется, нельзя, чтоб совсем без водяных знаков. Впрочем, Бадмаев лукавил: от этой якобы рабочей записки ждал он потрясения самих основ мироздания, ну, а если повезет, то и некоторого для себя гешефта.

Петр Александрович глубоко вздохнул и вывел красивым, насколько мог, почерком заглавие «Присоединение к России Китая, Тибета и Монголии».

– Вот так-то, – сказал он неизвестно кому, – так, и не менее того.

Великая идея Бадмаева состояла в том, чтобы все эти области, а в первую очередь Китай, присоединить к России, поскольку, по глубочайшему его убеждению, они уже готовы с охотою встать под руку Белого царя, его императорского величества Александра Третьего. Разумеется, дело обстояло не так просто и требовало значительных усилий, и в первую очередь – денежных вливаний. Но разве сравнятся любые траты с перспективами охватить русской властью главные области Азии, богатейшие земли, откуда в Россию потекут вековые миллиарды золота и серебра, лежавшие под спудом двадцать с лишним веков?

По профессии – врач, а по призванию – первопроходец, политик и негоциант, Бадмаев твердо знал, что китайской империи Цин остались считанные годы. Не в этом веке, так в следующем, двадцатом, непременно должна она пасть от собственного гниения. Этот момент следует упредить, а при возможности – и подтолкнуть немного, и оказаться первыми в том месте, где будет решаться дальнейшая судьба Китая, Монголии и Тибета. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы территории эти захватили извечные наши противники англосаксы, не говоря уже о богомерзких немцах и лягушатниках-французах. Разумеется, все они уже раскрыли пасти, готовясь полакомиться жирным куском, однако ничего у них не выйдет, пока Жамсаран, а точнее, Петр Александрович Бадмаев стоит на страже интересов русского своего отечества.

Если дело выгорит, то будет этот прожект самым великим в истории России со времен присоединения Сибири и Дальнего Востока, а может, и все бывшее ранее далеко переплюнет.

На первых порах надо будет построить железную дорогу к Ланчжоу-фу. С этого, пожалуй, и начнем свою записку.

«Внимание представителей России, – выводил Бадмаев почерком все более и более каллиграфическим, – должно сосредоточиться в настоящее время главным образом на финансово-экономическом значении железной дороги, которая предначертана высочайшей волей для соединения Дальнего Востока с городами европейской России».