Приключения десяти принцев

Я ей отвечал: «Дорогая моя, ты беззаботна! Конечно, я, как и всякое живое существо, в восторге от того, что женщина меня полюбила. Но этого мало. Если ты действительно меня любишь и приняла твердое решение (принадлежать мне), то сделай безо всяких колебаний то, что я тебе скажу. Когда ты останешься наедине с царем, покажи ему ту картину, на которой я изобразил сам себя, и спроси его, представляет ли этот человек идеал мужской красоты или нет? Он, наверное, скажет: «О, еще бы! Конечно, представляет!» Тогда ты скажи ему следующее: «Если так, то послушай, что я тебе сообщу. Я знаю одну монахиню; она много скиталась по чужим странам и чему-чему только не научилась. Мне она близка, как мать. Увидав этот портрет, она мне говорит по поводу его: «Я знаю заговор, благодаря которому и ты могла бы достигнуть такой же красоты. Для этого в день новолуния, предварительно попостившись, ты должна будешь приказать придворному духовенству совершить где-нибудь в уединенном месте жертвоприношение богу огня, по окончании которого ты, оставшись одна, без свидетелей, бросишь в огонь сто кусков сандалового дерева, сто кусков дерева алоэ, несколько горсточек камфары и несколько кусков шелковой материи. Тогда заговор подействует, и ты приобретешь такую же красоту. И далее, если ты позвонишь в колокол и на звон его придет твой муж, и если он выдаст тебе все государственные тайны, а затем закроет глаза и обнимет тебя, то красота эта передастся ему, а ты станешь опять такой же, какой была и раньше. Если ты и твой супруг пожелаете, то можно будет это устроить, но нужно в точности исполнить все это». Вот что мне сообщила моя старушка. Если тебя прельщает мысль быть таким красавцем, то обсуди этот вопрос совместно со своими друзьями, министрами, младшими братьями, городскими и сельскими старейшинами и, если они одобрят, принимайся за дело».

Когда ты это скажешь, он, наверное, согласится. Тогда ты распорядишься, чтобы на самом этом месте, на этом перекрестке садовых дорожек, было совершено жертвоприношение согласно ритуалу Атарваведы. После того как жертвенное животное будет заколото, жертва принесена и огонь станет гаснуть, по саду расстелется дым, под покровом которого я войду в сад и спрячусь вот в этой самой беседке. Когда же станет совсем темно, скажи на ухо своему мужу Викатаварману с саркастической улыбкой: «Ты, неблагодарная дрянь! По моей милости ты достиг красоты, на которую не нарадуется твой народ, и вот ею ты собираешься услаждать моих соперниц! Не хочу я ради этого вызывать нечистые силы и губить свою душу!» То, что он на это ответит, ты приди и тайком передай мне, а я уже буду знать, как поступить дальше. Не забудь только приказать Пушкарике замести мои следы по дорожкам!»

Царица выслушала мои слова с таким вниманием, как будто бы это было научное наставление, сказала «хорошо!» и нехотя, медленно пошла домой. Страсть ее далеко еще не была удовлетворена! Я же вышел из сада тою же дорогой, по которой вошел, и отправился к себе домой. Очаровательная царица сделала все, что ей было сказано. Царь оказался достаточно глупым и во всем ей поверил. По городу и по деревням распространились такие, возбуждавшие всеобщий интерес, слухи: «Говорят, царь Викатаварман благодаря чарам своей жены сделается красив, как бог! Это вздор! Какое-нибудь не слишком искусное надувательство! Не говоря уже о том, что, может быть, это и неправда! Говорят, что это дело будет сделано не кем иным, как первой женой царя, в саду, примыкающем к ее дворцу. Говорят также, что оно было предметом обсуждения совета министров, которые ведь мудры, как сам Брихаспати, учитель богов. Говорят, они одобрили весь этот план. Если Это действительно совершится, то большего чуда не было от сотворения мира. После этого удивляться уже ничему нельзя. Но, и то сказать, ведь сила заговоров, талисманов и лекарств прямо-таки непостижима!»

Пока народ был занят такими разговорами, подоспел день новолуния. В глубокой ночи, когда спустилась густая тьма, из сада, прилегающего к женской половине дворца, поднялся густой столб темного, с синим отливом, дыма; казалось, то виднеется в саду синее горло волосатого бога Шивы. По воздуху распространился во все стороны запах от сжигаемых в огне жертвоприношений из молока, масла, творога, зерен сезама и белой горчицы, сала, мяса и крови. Когда жертвоприношение было окончено и дым перестал подниматься вверх, я проник в сад. Вышла из дому в свой сад также и царица. Своей царственной походкой, напоминающей походку величественного слона[86], пошла она мне навстречу. Обняв меня, она сказала: