Приключения десяти принцев

«Молодец! Ловко ты это придумал! Можно считать, что план твой удался. Царь оказался глуп, как животное, дело его кончено! Чтобы заманить его в ловушку, я, следуя твоей мысли, сделала следующее. Я сказала ему: «Ты больно хитер! Ты ожидаешь, что я создам тебе волшебную красоту? Нет! Ведь ты, сделавшись таким красавцем, будешь нравиться даже небесным нимфам — о земных женщинах что и говорить! Ведь сердце у тебя жестокое, меня ты не пожалеешь! Такие люди, как ты, от рождения привыкли порхать, как пчелки, и садиться на любой цветок!» Не успела я это сказать, как он падает к моим ногам и говорит: «О красавица! Прости мне мои проступки. Отныне у меня и в мыслях никогда не будет другой женщины, кроме тебя. Дело начато, пожалуйста, доводи его скорей до конца!» Теперь я пришла к тебе, как твоя невеста, одевшись в этот свадебный наряд. Я уже до этого стала твоею женою. Перед огненным алтарем нашей любви я отдалась тебе, причем сам бог любви совершал обряд. Теперь снова, перед этим жертвенным огнем, мое сердце отдаст меня тебе».

С этими словами она поднялась на носки и, прижавшись ко мне, надавила своими носками на мои ступни, так что нежные пальчики ее ног переплелись с пальцами моих ног, своими тонкими руками она обвила мою шею и, как бы играя со мною, заставила меня нагнуть голову, сама же обратила вверх свое сияющее, как раскрытый лотос, лицо. Ее широко раскрытые глаза выражали прилив страсти, и она несколько раз поцеловала встретившееся с ее губами мое лицо. Но я отстранил ее, сказав: «Довольно! Оставайся здесь, спрячься в амарантовой беседке. Мне же надо идти и довести до конца наше дело!»

Сказав это, я пошел к тому месту, где горел жертвенный огонь. Рядом с ним висел на ветке ашокового дерева звонок, и я позвонил. Раздался звук, призывавший царя, — в действительности ставший для него голосом посланца бога смерти. Тем временем я занялся бросанием в огонь кусков сандалового дерева, кусков алоэ и прочего. В этот момент царь пришел к условленному месту. Когда он меня увидал, то сначала как будто бы легкое сомнение закралось в его душу, он слегка удивился и некоторое время простоял в раздумье.

«Повтори мне свое обещание перед этим священным огнем, — сказал я. — Если ты не используешь своей красоты для того, чтобы ухаживать за моими соперницами, то я сделаю так, что этот мой внешний вид перейдет на тебя». Услышав это, он тотчас сказал: «Это она! Это сама царица! Это не обман!» Он явно принимал всю эту историю всерьез и потому принялся клятвенно подтверждать свое обещание. Я же усмехнулся и сказал: «К чему эти клятвы? Ведь нет на земле женщины, которая бы меня превосходила красотой. Если же ты заведешь связь с небесными нимфами, то пожалуйста! Сколько тебе угодно! Вот расскажи мне лучше, какие у тебя есть тайные дела. Вслед за тем, как только ты выдашь тайны, изменится твой внешний вид».

Он начал: «Младший брат моего отца, Прахараварман, сидит в тюрьме. На совете министров мы решили отравить его и объявить, что он умер от припадка холеры. Затем мы хотим поручить младшему моему брату Вишалаварману командование армиями для завоевания страны пундраков[87]. Далее, узнав, что грек Канати имеет большой алмаз, цена которого равна ценности всего, что есть на земле, мы поручили городскому старшине Панчалаку и купцу Паритрату достать его за самую дешевую цену. Что же касается сторонника заключенного царя, негодного старшины Анантасира, то мы решили против этого лживого и надменного начальника поднять народное волнение, во время которого и убить его. С этой целью мой сторонник, правитель города знатный гражданин Шатахали согласился по моей просьбе отдать приказание о передвижении войсковой охраны в другое место. Вот вкратце все существующие государственные тайны».

Когда я это выслушал, я со словами: «Вот конец твоей жизни, получи по заслугам!» — разрубил его тело мечом надвое и сразу же бросил в тот же самый жертвенный огонь, который запылал так, как будто в него было брошено много масла. Скоро он превратился в пепел. Царица, как и полагается женщине, была немного расстроена всей этой сценой. Успокоив ее, сердечно любимую, я, поддерживая ее за тонкую ее руку, вошел с нею во дворец. С ее разрешения я созвал все население женской половины дворца и сразу надавал им всяких поручений. Затем, полюбезничав некоторое время с удивленными придворными дамами, я отпустил их всех. Оставшись наедине с царицей, я положил ее на постель и стал доставлять ей все наслаждения любви, сжимая ее до боли в своих объятиях. Вся ночь прошла у нас в этих наслаждениях, и она показалась нам очень короткой. Прерывая объятия болтовней, я узнал от нее про все придворные порядки.