Приключения десяти принцев

У ограды парка в одном месте стояла небольшая постройка; она была пуста. Там я снял с себя все, что на мне было, и поручил молодому царевичу хранить это. Затем переоделся клоуном и направился к царю Прачандаварману и стал его развлекать. К вечеру, когда покраснело (заходящее) солнце, я стал показывать одно за другим всякие действия, которые способны были привлечь внимание собравшейся толпы: плясал, пел, изображал плач и разные другие (выражения чувств), ходил на руках, вытягивал ноги кверху, плясал на одной ноге, вытянув другую, исполнял разные прыжки — круговой прыжок, прыжок скорпиона, прыжок дельфина и тому подобное; высовывал голову как рыба из воды, затем непринужденно брал у стоявших вблизи людей их кинжалы, втыкал их в свое тело и показывал фокусы столь же удивительные, сколь трудно исполнимые, как, например, полет сокола, полет орла. Прачандаварман стоял от меня в двадцати саженях. Воспользовавшись удобным случаем, я одним из кинжалов сильно ударил его в грудь и громко воскликнул: «Царь Васантабану да здравствует в течение тысячи лет!» Тут какой-то переодетый воин поднял меч, чтобы разрубить меня пополам, но я так сильно толкнул его в толстую шею выше плеч, что он от одного этого удара потерял сознание. Затем я перепрыгнул через ограду, которая была вышиною в двойной человеческий рост. Глаза ошеломленного народа все направились кверху, (следя за удивительным моим прыжком).

Очутившись в парке, я тотчас же сказал Налиджангу: «Вероятно, меня будут преследовать в этом направлении!» Не успел я это сказать, как Налиджанг замел на песке мои следы и я побежал вдоль стены в обратном направлении на восток, потом по аллее тамалов[170]

, на которой (таким образом) не оказалось никаких следов. Тут, к югу оказалась куча собранных кирпичей, (я скрылся за ними) и невидимо добежал до стены. Перепрыгнув через нее, через ров и через насыпь, я очутился перед вышеупомянутой пустой постройкой, быстро в нее вошел, снова надел прежние одежды и направился за город к кладбищу, с большим трудом проникнув через главные ворота, где столпился возбужденный моим поступком народ.

В вышеупомянутом храме богини Дурги мной еще ранее был проделан подземный ход, оканчивающийся у самого подножия ее статуи; снаружи он прикрывался большим камнем, который плотно вкладывался в проломанную стену. После полуночи евнух принес нам два шелковых одеяния и драгоценные украшения. Мы оделись, проникли в подземный ход и стояли там молча. Царица же накануне совершила обряд огнесожжения Прачандавармана, царя Малавийского, и объяснила Чандаварману все совершившееся как следствие коварства царя ашмаков. На следующий день рано утром она вместе с заранее приглашенными старейшими горожанами, министрами и вассалами совершила поклонение богине; на глазах у всех велела осмотреть каждый уголок храма и, удовлетворенная, что там никого больше не было, велела храм закрыть и остановилась со своей свитой перед храмом, направив на него свои взоры, повелев в то же время как можно громче бить в барабаны. Этот барабанный бой, который дошел до меня через маленькие отверстия стены, послужил мне сигналом. Упершись прямо головой в железный пьедестал, на котором стояла статуя, я приподнял его обеими руками, несмотря на то что он был под силу только могучему человеку, и, отодвинув его в сторону, вышел вон, а затем дал выйти и царевичу. Поставив статую на прежнее место, я помолился ей, открыл двери храма и показался (собравшемуся народу). Радостная вера засветилась в глазах у всего народа, каждый содрогнулся всём телом, все были страшно удивлены, подняли кверху сложённые молитвенно руки и поклонились в землю.

Я же сказал: «Богиня Дурга, живущая в горах Виндья, сообщает вам через мое посредство следующее: «Из жалости к царевичу я в образе тигрицы похитила его. Сегодня я вам его отдаю. Начиная с сегодняшнего дня, будьте к нему привязаны, памятуя, что на его стороне стоит могущественная мать, так как я считаю его своим сыном!» Кроме того, сказал я: «Знайте, что царь ашмаков, ловкий в устройстве множества сложных интриг и жестокий в своем явном вероломстве, встретил во мне (врага, которому так же легко с ним справиться, как горшечнику) сделать глиняный горшок. Поэтому я буду попечителем царевича. В награду за это обещала мне богиня его прекраснобровую сестру в жены».