Приключения Мишки Босякова, кучера второй пожарной части

Едкий дым слепил глаза, забивался в уши и ноздри, и Мишка, припомнив уроки Геннадия Сидоровича, опустился на колени. Около пола дыму было значительно меньше. Но где найти ребенка? Мишка, шаря вокруг себя руками, пополз вперед, сунув в рот рукавицу, однако Толи нигде не было. И парень опять вспомнил, как учил его старший топорник: испуганные дети в таких случаях обычно прячутся под кровати, под столы, под диваны. Так оно и оказалось. Потерявшего сознание Толю Мишка вытащил из-под охваченной пламенем маленькой койки.

Распахнув брезентовую куртку, он прижал ребенка к груди и поспешил назад. Глаза слезились, сдавленное сердце стучало, и Мишке казалось, что вот-вот он задохнется. Но в этот момент, подавляя огонь, над головой снова забила струя воды. Через минуту Мишка вместе со своей ношей вывалился через подоконник прямо в могучие руки Виталия Ермоловича.

— А Толя где? Где мой Толя? — кричала женщина.

— Как Босяков-меньшой? — подскочил к ним Геннадий Сидорович,— Целехонек?

— Целехонек, дяденька Сидорыч, — устало улыбнулся Мишка, снимая обгоревшую фуражку и вытирая ладонью мокрые волосы. — Цел... чё смеяться-то!..

Назад в свою часть пожарные возвращались уже к вечеру. Навстречу им галопом неслись последние конные арьергарды отступающих колчаковцев.

Лехины ребята встретили обоз радостными криками:

— Господин брандмейстер сбежал!... Госпожа брандмейстерша сбежала!..

— Тихо, слышь, пострелята! — цыкнул на них дядя Коля. — Как сбежали?..

Оказалось, что Стяжкин запряг в старый стоявший за сараем экипаж резервную лошадь, посадил в него Галину Ксенофонтовну и был таков.

Дежурные, услышавшие стук колес, выскочили из депо, но брандмейстер уже скрылся за воротами.

Мишке очень хотелось побывать у Люси и рассказать ей о сегодняшнем пожаре. Ведь он первый раз в жизни спас человека, а Геннадий Сидорович говорил, что это на всю жизнь запоминается.

— Ты, друг Миша,— подошел к парню дядя Коля,— герой! Доказал всем, что не боишься ни огня, ни дыма... Хватит тебе кучером быть! Потолкую-ка я с Виктором Сергеевичем: пора, слышь, в топорники переходить.

— Спасибо, дядя Коля! — расцвел довольный парень.— Значит и каска у меня будет?

— Какой же это топорник без каски! — похлопал его по плечу старый пожарный. — Обязательно каску получишь...

А по городу носились казаки атамана Дулепы. Пьяными песнями пугали они притихшие вечерние улицы. Кое-где вспыхивали ружейные выстрелы и слышались отчаянные крики.

Казаки врывались в подозрительные для них дома и чинили там «суд и расправу». По Главному проспекту взад и вперед тарахтели два тяжелых броневика «Святая Русь» и «Архангел Гавриил».

Фалеев приказал наглухо захлопнуть все ворота второй пожарной части.

— Никому не открывать и никого не пускать! — распорядился он. — Всякое может быть...

— Правильно, Виктор Сергеевич! — поддержал его Геннадий Сидорович. — К любому надо быть готовыми...

И только он это произнес, как на северной окраине города взметнулись ввысь сине-красные языки огня и донеслись глухие раскатистые взрывы. Одновременно раздался первый удар набатного колокола.

— Горит главный вокзал! — объявил далекий голос каланчового. — Зажигаю на мачте фонарь! Сбор всех частей!

— Вот тебе, бабушка, и фокус-покус, — сокрушенно махнул рукой Фалеев. — А мы только забаррикадировались...

...По пристанционным улицам, поднимаясь к небу, стелился густой черный дым. Пучки искр, разносимые ветром, рассыпались в воздухе, словно рой золотых светящихся пчел. На железнодорожных путях пылали облитые нефтью составы. Это дулеповцы сжигали все, что не могли взять с собой. Горели цистерны с керосином, мешки с мукой, ящики с мылом, взрывались плавучие морские мины, брошенные еще с утра минерами. Рядом с рухнувшим перекидным мостом тусклыми факелами чадили и коробились кусты акации...

Сразу же за обозом второй части к вокзалу на вороных конях примчался обоз первой. А минут через шесть багровые блики пожарища вырвали из темноты скачущих гнедых коней дружины заводского поселка.

Огонь к этому времени охватил пакгаузы и соседние постройки. Из ближних домов в панике выскакивали жители.

Во второй части, как известно, была паровая машина. После ареста Васильева она бездействовала, но сегодня перед выездом кузнец Шевич обратился к Фалееву:

— Виктор Сергеевич! Велите запрячь тройку — и в машину!.. Кочегарить буду я... Без машины на вокзале не справиться...

— Хорошо! — не раздумывая, согласился Фалеев. — Бери резервных лошадей!..

И сейчас паровая машина ворвалась прямо на перрон, по которому катились огненные нефтяные потоки.

Дулеповцы, видя, что ствольщики бегут к водонапорной станционной башне, ринулись к ним с обнаженными клинками и начали с бранью рубить брезентовые рукава. Кто-то выстрелил в трубу паровой машины.

Однако пожарные, не обращая внимания ни на дулеповцев, ни на бушующее пламя и едкую гарь, продолжали свой штурм. Струи воды из запасной рукавной линии сбивали огонь с крыши вокзала, и по раздвижным лестницам, блестя касками, туда уже карабкались топорники. Впереди всех смело лез Геннадий Сидорович.