Приключения в дебрях Золотой тайги

Время от времени проводник останавливался, осматривался, пытался увидеть, что там, за густым подлеском смешанного леса.

Наконец Дженкоуль отвел ветку березы и замер. Степан не понял маневра и шагнул дальше. Он подтолкнул Дженкоуля вперед. Следом за Степаном, не сбавляя шага, шел Катаев. Все трое вылетели на свободную от леса прогалинку.

И замерли от ужаса. Прямо перед ними огромный медведь поедал свою добычу. Острый запах тухлятины ударил в нос. Степан инстинктивно отступил назад, в голове его мелькнула мысль о побеге. Но отец сильно прижал его к себе и прошептал еле слышно:»

Спокойно стой. Почует страх – конец».

Встревоженный зверь зарычал. Глаза его налились кровью, он поднялся на задние лапы во весь свой исполинский рост. Катаев держал Степана, Дженкоуль не шевелился и, казалось, не дышал. Медведь снова поднялся на задние лапы, потом упал на все четыре, запрыгал, как мячик, поднялся, вновь опустился. Наверное, собирался в два-три прыжка достать непрошенных гостей.

Дженкоуль медленно, не снимая ружье с плеча, стал опускать его, подтягивая ружейный ремень.

Зверь, заметив движение, попятился назад, злобно скалясь и оглашая окрестности ревом. Дженкоуль выиграл секундную паузу. Он мог бы снять ружье и убить медведя. Но вместо этого он вдруг стал… разговаривать с исполином.

– Уходи, амикан, уходи в лес, тайга ходи. Там твой дом. Мы худо не сделаем, уходи, амикан.

Тунгус осторожно сделал шажочек в сторону медведя.

– Уходи, прошу тебя, уходи, амикан. Тайга твой дом, нельзя в доме без хозяина.

Медведь попятился было назад, но вдруг остановился. Если бы кто-нибудь мог взглянуть в это мгновение на проводника, то увидел бы глаза, полные отчаяния: Дженкоуль понял, почувствовал, что не вышло у него уговорить медведя. Зверь, не желая уступать чужакам своего владычества в этой тайге, бросился вперед. Дженкоуль выстрелил. Медведь успел приблизиться к проводнику, так что, падая, завалил его своей тушей. Выстрел был удачный – зверь захрипел, и потом все стихло.

Катаев и Степан бросились к Дженкоулю, которого подмял медведь. Они с трудом отвалили звериную тушу.

– Дженкоуль, Дженкоуль, это я, Степан.

Вставай, ты медведя подстрелил! Степка, скорей воды, и подмогу из лагеря зови.

В этот момент проводник открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Живой, живой, следопыт ты наш. – Катаев стал гладить проводника по голове, по руке, словно бы проверяя, а действительно ли жив человек, действительно ли все счастливо закончилось.

– Я цел, упал от страху, сознание потерял. – Дженкоуль шевельнул одной рукой, другой, потом ногами. Что-то бормоча на своем языке, он стал медленно подниматься.

– Говори, говори, дорогой. А хочешь, так поругайся. Ты же нас всех спас, подстрелил зверюгу. – Катаев поддерживал проводника, помогал ему подняться.

– Духов леса я уговариваю простить нас за то, что хозяина тайги потревожили, – грустно объяснял Дженкоуль. А потом посерьезнел: – Выстрел, да, хозяин. Выстрел был.

Тунгус сделался задумчив. Он был уверен, что в медведя не попал, и за это у духов леса прощения не просил. Вышла осечка. Он хотя и пальнул в медведя, но приклад из рук, мокрых, как после купания, выскользнул, заряд ушел в небо. Но кто же тогда убил зверя?.. Свои мысли Дженкоуль решил держать под замком, на язык не пускать. Зачем тревожить путешественников? Ведь коли спасение, а не зло имеют они от «третьей тени», пусть пока остальные ничего не знают.

А Дженкоуль не сомневался, что и в случае с Черчиллем, и сейчас оберегает их что-то одно.

Степан вернулся с баклажкой воды и подмогой.

Элен, как заправский доктор, стала осматривать Дженкоуля, тот не сопротивлялся. Может быть, впервые в жизни он стал объектом такого пристального уважительного внимания, благодарности и всеобщей любви.

– Цел и невредим. Одна царапина и две ссадины на лице, – радостно констатировала Элен. При этом она с нескрываемым ужасом поглядела на медвежью тушу, которая раза в три была больше охотника.

А Катаев призадумался, отчего зверь кинулся на людей. Такой странный случай опытные охотники знают, что медведь сторонится человека, редко нападает.

Все ушли к лагерю. На поляне остался только Дженкоуль. Он попросил друзей оставить его одного, он хотел поговорить с духом убитого медведя, задобрить амикана, объяснить ему, что никто не хотел его смерти. Его всего лишь просили уйти в тайгу.

Тунгус долго возился около убитого зверя. Он приседал на корточки то с одной стороны, то вставал, обходил тушу и приседал с другой, все рассматривал, словно выискивал что-то. Когда он снял, наконец, с туши шкуру, то удивлению охотника не было конца. Он обнаружил смертельное ранение прямо в сердце. Добравшись до пули, он убедился, что она выпущена не из его ружья. Значит, рядом был еще стрелок, который незримо и осторожно следует за ними. «Уж не Барбуда ли?», – подумал с тревогой Дженкоуль, но тут же отверг даже саму мысль об этом. С чего вдруг разбойнику рисковать своей шкурой и спасать то одного, то другого путешественника? Тунгус взял кусок медвежьего мяса, взвалил на плечо тяжелую шкуру и побрел в лагерь.