Приключения в Красном море. Книга 1

— Аль-хамдуллах! — Были его первые слова. — Какая жуткая темница! Я…

Собака не дает ему договорить и бросается на него. Он отпрыгивает назад, в темноту, а сеттер возвращается с обрывком его набедренной повязки в зубах.

Этот забавный инцидент снимает напряжение, от которого нас всех колотил озноб, и Абди договаривает начатую фразу:

— …я умираю от жажды!

После того как он с наслаждением опустошает залпом флягу теплой воды и воздает хвалы Аллаху и Пророку, я прошу его рассказать, как он очутился в этом подземелье.

Вот его рассказ в несколько сокращенном виде.

Сразу же после прибытия в Аден с острова Перим его отвели в лагерь Джебель-Нар. На другой день офицер стал расспрашивать его о событиях, о которых он ничего не знал, но в которых якобы был замешан я.

Ему сказали, что я раскололся, назвав в качестве своего сообщника Абди, и что меня скоро расстреляют. Ему сохранят жизнь, если он во всем признается.

Мое утреннее посещение фелюги в тот день, когда я покидал Перим, придало ему уверенности, он не дрогнул и не поддался на самые ужасные угрозы.

Один сомалиец, несомненно выполнявший роль «наседки» и служивший дворником, предложил вместе совершить побег. Абди отказался, поскольку знал, что я жив и нахожусь на свободе. И правильно поступил, так как позднее я узнал, что охране выдали тогда боевые патроны…

Наконец в лагерь был послан Хейдин, который должен был предпринять последнюю попытку в тот день, когда англичанам стало известно о том, что я направляюсь в Аден с намерением добиться освобождения Абди.

Испытывая к нему большое доверие, Абди рассказал ему обо всем, в том числе и о предложении сомалийца совершить побег.

— Покажи мне этого человека, — сказал ему Хейдин.

Но в лагере его не оказалось: дворник исчез, едва завидев Хейдина.

— Этого мне достаточно, теперь я знаю, о ком идет речь, — сказал он с улыбкой. — Не слушай его и делай как раз противоположное тому, что он тебе посоветует. На Абд-эль-Хаи и на тебя возводят напраслину, чтобы получить премии и подарки, но все это не выдерживает никакой критики. Не бойся, твой хозяин скоро приедет, и тебя отпустят.

И действительно, в шесть часов вечера сержант объявил ему, что он может уходить.

Абди хотел провести еще одну ночь в лагере, поскольку было поздно, но ему этого не разрешили. Предстояло пройти ночью через те места, где мимми совершали свои похищения, а в подобных делах Абди не отличается храбростью.

Когда он покидал караульню, к нему подошел сомалиец-дворник и попросил подождать его, чтобы идти вместе.

Обрадовавшись, что у него будет попутчик, Абди немного подождал, а потом вспомнил слова Хейдина: «Делай как раз противоположное тому, что он тебе посоветует».

Наступала ночь. Он тронулся в путь, но пошел не по дороге, так как она приводит к довольно длинному страшному туннелю, а берегом моря. Море всегда является для Абди убежищем, чем-то вроде верного друга, который может укрыть от опасности.

Когда он дошел до подножия «Крепостных стен», уже стояла непроглядная темнота. В его примитивной голове крутились ужасные рассказы о похищениях и каннибальских церемониях. И тут скалы стали приходить в движение. Его охватил страх.

Вдруг откуда-то скатился камень. Он увидел — или это ему только померещилось — тени каких-то людей, сидевших на корточках и преградивших ему путь к морю.

Тогда, поддавшись инстинкту диких животных, которые в минуту опасности ищут укрытия на высоте, он стал быстро карабкаться на гору.

Абди чувствовал, что за ним гонятся, окружают и вот-вот настигнут… Но успел только добежать до полуразрушенной стены, возле которой мы сейчас находимся.

Он свалился в траншею, не заметив ее, и очутился перед приоткрытой дубовой дверью. Она закрывалась вовнутрь. Абди вошел туда и, плотно прикрыв дверь, задвинул большой железный засов.

Там он был в безопасности. Абди замер, прислушиваясь к тишине. И тогда раздались приглушенные голоса; люди шли вдоль траншеи. Его искали.

Он потрогал засов, пощупал толстую дверь, и к нему опять вернулось самообладание.

Уже минуту не раздавалось никаких звуков, как вдруг ужасный грохот потряс дверь. Абди подумал, что ее хотят взломать. Но нет, после этого воцарилась тишина, все звуки стихли. И так прошла ночь.

Лишь под утро, пытаясь выйти, он понял, что дверь завалили камнями.

Помещение, в котором он находился, было сводчатым, размером примерно четыре метра на шесть, и, кроме этой массивной дубовой двери, никаких других выходов не было…

Странный рассказ Абди показался бы мне плодом разгоряченного воображения, но ведь обломки не могли сами по себе завалить этот каземат, превратив его в могилу…

Поскольку нам больше нечего делать в этом невеселом и жарком месте, мы уходим вместе с Абди, собираясь добраться до судна морем. На берегу первое его желание — окунуться в родную стихию, чтобы смыть с себя дурные воспоминания, а также пыль и паутину. Абди ныряет в воду, а затем снова появляется, преображенный, сверкающий, выплевывая струйки воды и шумно дыша, словно морское животное. Он совершает какой-то причудливый танец в кипящих потоках пены.