Приключения в Красном море. Книга 2

Вот и все. Но это может послужить отправной точкой. Если бы у меня было больше необходимых и подробных сведений, то скорее всего я не решился бы впутаться в подобную авантюру. Но голая посылка, похожая на четкое условие задачи, не оставляет места для сомнений — «это» покупается в пункте А и продается в пункте Б.

По логике вещей надо начать с покупки товара. Затем — посмотрим. Нет смысла заранее гадать о возможных препятствиях; издали они всегда кажутся непреодолимыми, но вблизи в стене всегда можно отыскать лазейку.

Я вспоминаю о небольших греческих пароходах, которые часто выгружали на моих глазах плоды цератонии[20] в Пор-Вандре. Должно быть, они и по сей день возят в фирму Сантрая свой груз и через них я смогу что-нибудь разузнать.

Я покидаю Джибути с попутным судном и через двенадцать дней высаживаюсь в Пор-Вандре — красивом порту, окаймленном со всех сторон рыжими горами Восточных Пиренеев, склоны которых покрыты чабрецом и какими-то растениями с серыми листьями.

Стоит ранняя весна, и Альберийские вершины еще присыпаны снегом. Свежий кристально чистый бриз гуляет между пробковыми дубами, разнося повсюду неповторимый аромат: аромат Испании и Корсики…

После пекла Аденского залива, где горячий муссон приносит лишь йодистый запах прибрежных водорослей, этот бриз, благоухающий лавандой, действует на меня живительно.

Древние башни застыли на вершинах, на фоне безоблачного неба, обозревая равнины Каталонии, как в те времена, когда войска кардинала вели осаду Перпиньяна. Эти призраки, тени былого, упрямо не желают сдавать своих позиций и по-прежнему возвышаются над зарослями розмаринов. Для них время остановилось, и, если бы пустые глазницы их окон были способны видеть, огромная равнина, населенная новыми людьми, показалась бы им прежней.

Старый пароход выгружает возле соседнего причала свой товар — плоды цератонии. Совсем рядом — терраса безлюдного кафе, где торговцы встречаются за мраморными столиками с никелевой окантовкой. Повозки с большими пестрыми колесами грохочут по мостовой, и кругом стоит прогорклый запах пыли, присущий всем южным портовым городам.

Я поднимаюсь на борт старого проржавевшего парохода по узкой доске, которая прогибается, как трамплин. На корме под тентом, вымазанным дегтем, толстый человек в рубашке уплетает треску вприкуску с сырым луком, посматривая на лежащий перед ним огромный арбуз с розовой мякотью. Это капитан. Он выпивает залпом стопку черного вина и, завидев меня, обтирает рот рукой. Он смотрит угрюмо, нагло дымит мне в лицо трубкой и сплевывает на пол мне под ноги в знак презрения.

Перепробовав различные языки, этот наместник Бога на земле в конце концов бесцеремонно посылает меня ко всем чертям на страшно исковерканном итальянском. Было бы безумием задавать грубому животному какие-либо вопросы на столь деликатную тему.

Возвращаясь обратно на берег, я вижу на причале человека, одетого не лучше, чем другие обитатели судна, но с пристежным целлулоидовым воротничком, пожелтевшим и обкуренным, как мундштук пеньковой трубки. Он терпеливо ждет, пока я сойду по неустойчивому трапу, балансируя, как канатоходец. Поравнявшись с ним, я слегка киваю ему в знак приветствия, и он отвечает мне по-французски.

Мне повезло, вот мой спаситель!

Он служит старшим механиком на этой посудине.

Я пытаюсь завязать с ним разговор у трапа, под работающей лебедкой. Груз плохо упакован, и на наши головы обрушивается лавина плодов. Механику, как видно, не привыкать, и он равнодушно подставляет свою потрепанную соломенную шляпу с черной лентой под град ударов. Я веду его в соседнее кафе.

На мои призывные крики долго никто не отзывается. Наконец в полумраке пустого зала мелькает белое пятно фартука; бледный, лысый грузный официант протирает наш круглый столик и ставит на него традиционную бутылку пива с отвинчивающейся пробкой.

Мой новый знакомый — невысокий человек с масляным лицом, выпученными глазами и плоским носом, придающим ему сходство с добродушным бульдогом.

Я сразу излагаю ему суть дела и задаю волнующий меня вопрос столь же естественно, как если бы речь шла о цене на стручки цератонии. Он же не выказывает ни малейшего удивления и говорит о гашише как о самом заурядном товаре.

— Меня зовут Спиро Смирнео, — говорит он, — моя семья живет в Пирее. Я дам вам письмо к моей жене, а она сведет вас с моим двоюродным братом кюре Папаманоли. Он проводит вас к нашим родственникам в Триполис, которые разводят и продают гашиш в огромном количестве. О! Вы можете на него положиться, это человек чести, неподкупный как золото, — добавляет он с характерным жестом, как бы держа двумя пальцами маленькие весы с драгоценным веществом.

Итак, я готов сделать ставку на этого человека, последовать его указаниям и ринуться навстречу неизвестности…

VIII

Поездка в Пирей

На следующий день я сажусь в Марселе на пароход «Каледонец», следующий на Ближний Восток. Я покупаю палубный билет, ибо мои финансовые средства весьма ограничены.