Через четверть часа молодой человек дошел до места, куда, по его расчету, перелетели вспугнутые свистком калао. Они, по всей вероятности, сидели теперь на кронах самых высоких деревьев.
Охотник шел тихо, осторожно, стараясь не бряцать своим грозным ружьем и захватить птиц врасплох. Вдруг опять послышалось щелканье клювов, хлопанье крыльев, какое-то мычание. Очевидно, птицы услышали приближение человека. Стая снова перелетела.
«Ну что ж, буду их преследовать, — решил Фрике. — Однако я уже вспотел, а мальчик идет как ни в чем не бывало. Я скоро высуну язык, а он совершенно не устает. Эти туземцы просто из бронзы отлиты. Впрочем, если парень притомится, мы отдохнем, а пока следует идти вперед и вперед, чтобы не возвратиться, не дай Бог, с пустыми руками».
ГЛАВА 8
Андре говорил: «Никогда не знаешь заранее, где остановишься в первобытном лесу». Вскоре парижанин убедился в справедливости этих слов.
Калао летают тяжело и неуклюже, восполняя недостаток летных качеств чрезвычайной осторожностью. Чем бы они ни были заняты — чисткой ли перьев, срыванием ли плодов с деревьев или просто мычанием, они все время настороже, внимательно приглядываются и прислушиваются.
При малейшей опасности птицы шумно взлетают и приземляются в другом месте, метров за двести. При этом они тяжело усаживаются на ветку и забавно раскачиваются, точно чашки весов, опуская книзу то голову, то хвост, словно изучая, какая их часть в этот раз перетянет.
Видя, сколь неуклюжи и смешны калао, неопытный охотник думает, что без труда настигнет птиц, стоит только к ним осторожно подкрасться. В это заблуждение его вводят сами калао, коварно подпускающие человека на довольно близкое расстояние.
Полный надежды, он тихо пробирается, прячется, замирает, и вот, казалось, уже готов вскинуть ружье, как вдруг вся стая подымается и уносится с нестройным криком, доводя охотника до исступления. Именно такой бесплодной погоней увлекся Фрике.
Незаметно для себя он часа полтора ходил от дерева к дереву, надеясь подстрелить хотя бы одну-единственную птицу.
Парижанин не раз приближался к стае на близкое расстояние, но не стрелял, считая ружье шестнадцатого калибра недостаточно дальнобойным и забыв, что захватил вместо него восьмикалиберное. Наконец усталый, измученный, расстроенный, выстрелил с отчаянием в самую середину улетавшей стаи.
Оглушительный звук прогремел и затих. С верхушки тека послышалось жалобное:
— Кр-а-а!.. Кр-а-а!.. Кр-а-а!..
Одна из птиц, настигнутая полным зарядом дроби, повисла вниз головой, судорожно цепляясь лапой за ветку.
— Ура! — возликовал молодой человек. — Ну, сударыня, спускайся скорее, дай на тебя посмотреть. Так… Коллекцию ты украсишь, это верно.
Калао перестала кричать и, сорвавшись, упала на землю. Яса с победным кличем бросился поднимать добычу, а француз, поставив ружье у дерева, запрыгал как ребенок.
— Спасибо, мальчик, но положи птицу, ведь она с тебя ростом и, должно быть, очень тяжела. Силач! Несешь ее как воробья. Ба! Да она прелегонькая! Вот штука-то! Настоящий фокус! Величиной с дворового гуся, а весит вместо тридцати килограммов не более полутора. Странно, странно… Такая легкая и так плохо летает! Впрочем, тем удобнее ее нести.
Если бы Фрике был лучше знаком с анатомией пернатых, то не назвал бы фокусом малый вес калао. Он знал бы, что так называемые атмосферные мешки или резервуары, в которые воздух поступает через легкие, у них особенно развиты. От этого птица и оказывается такой легкой.
Юноша полюбовался своим трофеем — глянцевитым черно-синим оперением спины и белыми перьями подбрюшья, подивился на громадный клюв с красным наростом.
— Ничто так не ободряет охотника, как удача. Куда девалась моя усталость! А ты как, мальчуган?
Малыш взял калао за голову и перекинул через плечо. Тело птицы повисло у него за спиной; ребенок ухватился обеими руками за клюв и пошел вперед, как бы приглашая Фрике за собой.
Немой ответ был красноречивее длинной речи.
— Превосходно, ты у меня молодец. Нужно будет подстрелить еще одного небесного носорога, чтобы и для меня была почетная ноша.
Как человек осторожный, парижанин вновь зарядил ружье и спрятал в карман пустую латунную гильзу, годную к использованию бесконечное число раз.
К своему удивлению, птиц он больше не видел и не слышал. Грохот выстрела, свист крупной свинцовой дроби, гибель члена стаи отогнали пернатых на гораздо большее расстояние, чем прежде.
— Делать нечего, придется довольствоваться малым, — решил разочарованный Фрике. — Пойдем домой, и так уже сделали порядочный крюк. Как мудро посоветовал господин Андре взять кофе и сухари! Теперь, мальчуган, мы съедим с тобой по сухарику, попьем кофейку, отдохнем, а затем бодро зашагаем дальше. Так?
Ребенок доверчиво кивнул.