Прикосновение

- Таким образом, я получил могущество и силу, но не бессмертие. Я могу передать их тебе, если ты, конечно, согласишься.

- Значит, все эти слухи были не беспочвенны… - задумчиво произнес Венегор. - А что, брата непозволительно кусать насильственно?

- Я не голоден.

- Сейчас, по прошествии стольких лет, ты можешь мне сказать, зачем ты сделал это? Зачем убил ее? - неожиданно спросил брат брата.

- Ты о матери… - взгляд вампира затуманился. Он не хотел об этом думать, но понимал, что от тяжких воспоминаний в разговоре с братом ему не уйти. - Я не хотел ее смерти. То было наваждение. Ненависть и ревность застили мне глаза. Я был вне себя от злости. Я ждал отца, я любил его. Я с ума сходил без него. А она его предала… Это не могло уложиться в моей голове.

- Это не было предательством. Это была любовь, ее новая любовь. А отца убили галаверы. Она была здесь ни при чем. В твоей голове все перемешалось.

- Я знаю… - неуверенно произнес Даниэль. - Теперь знаю. И надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь.

- Я мог бы убить тебя. Только чего бы я этим добился? Твоя смерть не вернет мне мать.

- Не представляешь, сколько раз за все это время меня посещали мысли о самоубийстве.

Венегор не ответил.

Но Даниэль знал, о чем думает его брат. Его мучила неразрешимая, казалось бы, дилемма. Вечная жизнь или жалкое существование еще каких-нибудь лет десять-двадцать (в лучшем случае).

Что ему стоило зачеркнуть прошлое и пойти по дороге новых начинаний? Пусть даже временами и кровавых.

- Поначалу, когда я услышал твою историю, я был уверен, что твоя следующая жертва - это я. И я испугался. Теперь же, взвесив все за и против, я пришел к выводу, что не так это и страшно - умирать. Особенно если знаешь, что еще вернешься к жизни.

- В облике вампира.

- В облике вампира.

- Тебе нечего терять, брат.

- А если твое проклятие распространяется и на членов твоей семьи? Как с этим быть?

- Надо надеяться на лучшее. Всего лишь один укус. И он изменит твою жизнь. Все твои бездарно прожитые годы будут позабыты. Ты начнешь их заново! И, как и подобает настоящему герою, обретешь уверенность и силу. Невиданную до сих пор! Ты сможешь подчинить себе любого человека. Любой, на кого ты бросишь взгляд своих сверкающих глаз, будет подвластен тебе.

Даниэль вспомнил непоколебимую Жалму Като, других неподдающихся, но не сказал об этом брату. Он врал, но для пущего убеждения использовал все доводы, которые могли принести ему успех в новом деле.