Прикосновение тьмы

– Бумага обертывает камень, – ответила Персефона. Аид поморщился, услышав ее ответ, и богиня пожала плечами: – Почему туз может подменять другие карты?

– Потому что таковы правила.

– Ну вот и тут правила таковы, что бумага обертывает камень, – отрезала она. – Готовы?

Они подняли руки, и Персефона не смогла удержаться от смеха. Увидеть, как бог мертвых играет в камень-ножницы-бумагу, должно быть обязательным пунктом в списке каждого смертного, что нужно успеть сделать в жизни.

– Камень… Ножницы… Бумага… Раз… Два… Три, – вместе произнесли они.

– Да! – взвизгнула Персефона. – Камень побеждает ножницы!

Она изобразила, как ее кулак ломает ножницы Аида, и бог заморгал.

– Черт, я думал, вы выберете бумагу.

– Почему?

– Потому что вы только что пели оды бумаге.

– Я делала это только потому, что вы спросили, почему бумага обертывает камень. Это же не покер, Аид, – здесь дело не в обмане.

Он взглянул на нее горящими глазами:

– Да неужели?

Она отвела взгляд и сделала глубокий вдох, прежде чем задать вопрос.

– Вы сказали, что имели успех с вашими контрактами прежде. Расскажите мне об этом.

Аид направился к бару в другой части комнаты, налил себе виски и сел на черный кожаный диван.

– Я предлагаю многим смертным один и тот же контракт уже многие годы. В обмен на деньги, славу, любовь – они должны отказаться от своего греха. Некоторые смертные сильнее, чем другие, и побеждают свои привычки.

– Победа над болезнью не имеет никакого отношения к силе, Аид.

– Никто ничего и не говорил о болезнях.

– Зависимость – это болезнь. Ее нельзя излечить. Ее нужно контролировать.

– Ее и контролируют, – возразил он.

– Как? Новыми контрактами?

– Это другой вопрос.

Она подняла руки, и они разыграли второй круг. Она показала камень, а он ножницы, и она уже без ликований сразу перешла к вопросу:

– Так как, Аид?

– Я не прошу их отказаться от всего и сразу. Это долгий процесс.

Они снова сыграли, и на этот раз выиграл Аид.

– А что бы вы сделали?

Персефона заморгала:

– Что?

– Что бы вы изменили? Чтобы помочь им?

От его вопроса у нее приоткрылся рот.

– Во-первых, я бы не позволила смертным играть на свою душу. Во-вторых, если вам необходима от них ставка, требуйте, чтобы смертные с зависимостью отправились в центр реабилитации, и – что еще лучше – заплатите за них. Если бы у меня было столько же денег, сколько у вас, я бы потратила их на помощь людям.

Несколько секунд он изучал ее взглядом.

– А что, если они снова возьмутся за старое?

– И что тогда? – спросила она. – Жизнь там, наверху, очень тяжела, Аид, и иногда сама жизнь уже становится достаточной карой. Смертным нужна надежда, а не угроза наказания.

Между ними повисла тишина, а потом Аид снова поднял руки – для следующего круга игры. На этот раз Аид, выиграв, взял ее за запястье и притянул к себе. Он раскрыл ее ладонь и провел пальцами по повязке, которую наложила Геката.

– Что случилось?

Богиня тихо рассмеялась.

– Ничего, если сравнивать с синяком на ребрах.

Лицо Аида ожесточилось, он ничего не ответил. Спустя мгновение он прижался к ее ладони губами, и она почувствовала их исцеляющее тепло на своей коже. Все произошло так быстро, что она не успела опомниться и отдернуть руку.

– Почему вас это так сильно задевает? – Персефона не знала, почему говорит шепотом. Наверное, потому, что вся эта ситуация казалась слишком интимной – то, как они сидели: так близко, что она могла его поцеловать.

Вместо ответа он поднес ладонь к ее щеке, и Персефона тяжело сглотнула. Если сейчас он ее поцелует, она не в ответе за то, что случится дальше.

Но дверь кабинета Аида вдруг распахнулась, и в комнату вошла Минфа. На ней было ярко-синее платье, подчеркивающее все изгибы ее тела, и Персефона удивилась вспыхнувшей в ней ревности. У богини проскочила мысль, что, если бы она была хозяйкой подземного царства, Минфа носила бы исключительно водолазки и стучалась бы, прежде чем войти.

Нимфа с волосами цвета огня резко остановилась, заметив Персефону, сидящую рядом с Аидом, и ее гнев был очевиден. Губы Персефоны изогнулись в улыбке при мысли о том, что Минфа, возможно, тоже ревнует.

Бог убрал с ее щеки свою ладонь и раздраженным голосом спросил:

– Да, Минфа?

– Милорд, Харон попросил вас спуститься в тронный зал.

– Он сказал зачем?

– Он поймал смертного, который пытался пробраться в подземное царство.

Персефона бросила взгляд на Аида:

– Пытался пробраться в подземное царство? Но как? Почему он не утонул в Стиксе?

– Если его поймал Харон, значит, он попытался проникнуть на его паром. – Аид встал и протянул ей руку: – Вставайте, вы пойдете со мной.

Персефона приняла предложенную ей руку – Минфа наблюдала за этим движением, и у нее в глазах вспыхнул огонь, а потом нимфа развернулась и вышла из кабинета. Они последовали за ней по коридору и оказались в просторном тронном зале с высокими потолками. Круглые стеклянные окна пропускали приглушенный свет. По обеим сторонам от возвышения, на котором стоял трон, вдоль стен висели черные флаги с изображенными на них золотыми нарциссами. Трон изваяли так, что он, казалось, состоял из тысяч острых осколков раскрошенного обсидиана.