Примадонна. Банкирша. Шлюха

Это выяснилось неожиданно. За всю телевизионную систему в ресторане отвечал скромный молодой человек по имени Игорь. Свое хозяйство он содержал в идеальном порядке, а потому в рабочее время сидел в отведенном ему закутке, набитом сложной аппаратурой, и смотрел видик. На специальной полочке у него хранились видеокассеты со всеми американскими новинками с рынка на «Горбушке».

Как-то Зоя попросила у него несколько кассет, чтобы посмотреть их дома. Игорь не глядя взял с полки три кассеты и вручил их Зое. Вечером она сунула первую кассету в видеомагнитофон, поставила перед собой большую кружку с йогуртом и решила наконец-то насладиться искусством. Соловых она даже не позвала, зная, что он все равно заснет через пару минут.

Фильм начался как-то странно: не было вступительных титров, музыка и голоса звучали не очень внятно. Но уже через секунду Зоя об этом забыла. У нее буквально волосы встали дыбом. На экране она узнала один из приватных кабинетов своего ресторана. Вокруг накрытого стола сидела компания из четырех совершенно пьяных мужчин без пиджаков, в расстегнутых до пупа рубашках. А на столе среди сдвинутых по краям бутылок, тарелок и рюмок танцевала, постепенно раздеваясь, одна из лучших стриптизерш «Золотого века», выступавшая под псевдонимом Илона. С томной улыбкой она медленно освобождалась от одежды, и у четверки нетрезвых зрителей все больше отвисали челюсти. Наконец Илона, изящно изогнувшись, стянула с себя крохотные трусики и отбросила их в сторону, как нарочно, угодив прямо на лысину одного из мужчин.

Его приятели восторженно заржали. Обладатель лысины совершенно обезумел. Он привстал и протянул руку, пытаясь погладить бедро Илоны. Та кокетливо увернулась. Тогда лысый вытащил из заднего кармана брюк несколько стодолларовых бумажек и, зажав их в кулаке, снова потянулся к Илоне. Посуда с грохотом полетела со стола…

Год 1995-й. Художник

Следующим гостем «Разговора начистоту» был скандально известный художник Яков Фуксов, личность во всех отношениях необыкновенная. Этот субтильный, взъерошенный человечек, похожий на ершик для мытья бутылок, прославился неутомимыми поисками своего пути в искусстве. Начал он, как водится, с полного отрицания традиций. На первом курсе Суриковского художественного училища, когда начались зарисовки обнаженной натуры, Фуксов впервые показал себя во всей красе. Он быстренько набросал на листе ватмана фигуру натурщицы, ничуть не заботясь о соблюдении пропорций. Зато сзади он пристроил руководителя курса в спущенных штанах, похотливо нацелившегося на совершение полового акта с натурщицей.

Руководитель курса буквально онемел, увидев эту картину.

- А в чем дело? - удивился Фуксов. - Это же не документ. Просто я вас так вижу.

- А я вас больше видеть не желаю, - ответил опомнившийся руководитель. - Ни в каком виде.

Фуксова в момент вышибли из училища, но он не впал в уныние, считая, что настоящего художника узнают не по диплому.

Потом с ним случалось много всякого. Попав с группой туристов в Париж, Фуксов отмочил совсем уж невероятный номер. Стоя в благоговеющей перед «Джокондой» толпе, Фуксов вдруг стремительно снял штаны и навалил кучу прямо на пол. От него бросились в разные стороны, как от чумы. Естественно, он был немедленно выдворен не только из Лувра, но и из Франции, потеряв возможность когда-либо в будущем пересечь ее границу.

На один из вернисажей в Прибалтике Яков Фуксов каким-то чудом попал в число участников. Никаких полотен он не выставлял. Он привез, так сказать, живую картину. Заключалась она в том, что Фуксов, нацепив на себя собачий ошейник и намордник, сидел на цепи у входа в картинную галерею, злобно рычал и пытался укусить посетителей за ноги. Это было достаточно безобидно, и многие смеялись.

А последним подвигом Фуксова было его совершенно идиотское появление на Красной площади. Там Яков умудрился в считанные секунды установить некое подобие ринга и, обнаженный по пояс, в боксерских перчатках, стал кричать и махать кулаками, вызывая на поединок самого президента. Его свезли в психушку, где Яков мгновенно превратился в нормального человека и упросил врачей отпустить его.

С людьми такого типа следовало обходиться осторожно. Но Евгении Альшиц осторожность была несвойственна.

- Художник Яков Фуксов, - сказала она, продолжая программу, - известен своим нетрадиционным подходом к искусству и жизни. Итак, каково же его мнение по поводу услышанного?

В Фуксове словно сработала мощная пружина. Его буквально выбросило из кресла. Он сделал два стремительных шага и влепил звонкую пощечину доктору Айболиту. Докторские очки взлетели у того над головой, а сам ученый повалился на пол. Фуксов тут же оседлал его и стал душить.

- Тоже мне, Господь Бог нашелся! - вопил художник. - Всемирный потоп нам решил устроить!…

Альшиц сидела, спокойно наблюдая, как после некоторого замешательства операторы и осветители бросились оттаскивать Фуксова от поверженного ученого. Между тем четыре камеры в разных ракурсах показывали происходящее.