Принц и Лишний

– Кхе… – прокашлялась я, готовясь к прямой трансляции. Эх! Я когда-то мечтала работать на радио, но, внешностью не вышла.  Все равно делать нечего, а так хоть не так страшно. Осуществим детскую мечту перед неминуемой кончиной.  – В эфире радио «Любовь»! Итак, а первый привет полетел туда, где еще вчера занимались любовью, а теперь отдают друг другу супружеские долги! Помните, что любовь – бескорыстна, а долг дается под процент. Сейчас, дорогие недруги, для вас прозвучит музыкальная композиция! Как вы думаете о чем? Правильно! О любви!

Страх немного отступил, уступая восторгу от отличной акустики. Ни один санузел не сравнится с тем эффектом ревербератора, который давал абсолютно пустой (я надеюсь), зал. Я разошлась настолько, что чувствовала себя оперной дивой.

– Только что прозвучала замечательная композиция в исполнении Любви! На очереди время приветов для тех, кто с приветом! – развлекалась я, понимая, что умирать с музыкой куда веселее, чем прислушиваться к тревожной тишине.

После восьмой композиции, выбранной исключительно потому, что в ее тексте встречается слово «любовь», я перешла к политике. Лозунг, который повторялся через песню, звучал так: «Сегодня вам запрещают любить, завтра вам запретят ходить в туалет, послезавтра – дышать! Долой тирана!». Репертуар оскудел, вдохновение иссякло, во рту пересохло, зато было не так страшно. Вот чего я боялась, так это «гостя в студии», при мысли о котором я начинала жутко фальшивить. Стоило закончить очередную песню о любви, как вдруг в гулкой тишине раздались шлепки. Сердце тут же ушло в пятки, остальные органы боязливо облепили позвоночник, а зубы отбили барабанную дробь. С меня семь потов сошло в тот момент, когда шлепки раздались вновь. Это было – не эхо. Я стала присматриваться к темноте, судорожно сглатывая. Гость в студию все-таки пожаловал… Я моментально разучилась дышать, прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха. Мне конец! Губы предательски задрожали, передавая дрожь коленкам.

– Душа моя, а можно эту песню еще разочек? – мечтательно попросил знакомый голос. Когда во тьме вспыхнули красные глаза, у меня с души  с грохотом упала целая скала.  – Я не сильно огорчу тебя вопросом, если поинтересуюсь, что ты делаешь в моей тарелочке?

Я почувствовала, как холодная лапа провела по моему лицу, убирая  прилипшие к щеке волосы.

– Ну чего ты, душечка? Чего ты так испугалась?  Все, не бойся… Я тебя не съем… – слышала я шепот на ухо во тьме. Мне на плечи легли холодные когтистые руки, осторожно поглаживая меня. – Не надо так бояться… Все хорошо, душа моя…

– То есть, – сглотнула я, не веря своему счастью,  – меня отдали на растерзание тебе? То есть ты меня должен был … убить?

– Ну чего ты? – раздался нежный шепот в темноте. Я почувствовала, как мой подбородок слегка приподнимают. Передо мной в темноте горели знакомые глаза. – Все, душечка, не переживай. После того, что я видел, голодным отсюда точно не уйду.

– А что не съешь, то понадкусываешь? – задыхаясь, прошептала я, чувствуя, как слезы облегчения текут по моим щекам. Я не видела, но чувствовала его присутствие.

Лязгнула цепь и мне сразу стало легче дышать. Затекшие руки упали вниз, повиснув, словно веревки.

– А теперь, душечка, загадай число от одного до восьми тысяч пятисот шестидесяти одного, – услышала я насмешливые нотки в знакомом голосе. Я с трудом протянула руку в сторону голоса и поняла, что тьма вокруг меня осязаема. Прикосновение напугало меня, и я тут же отдернула руку обратно.

– Население этой дыры составляет восемь тысяч пятьсот шестьдесят один гном. Прости, уже восемь тысяч пятьсот шестьдесят. Я чувствую, как кто-то только что умер от разрыва сердца.  Не стесняйся, душа моя. Загадывай, – прошелестел голос мне на ушко.  Я чувствовала, как в темноте холодные лапы с длинными пальцами нежно гладят мои плечи, успокаивая меня.

– Я просто собираюсь стать чумой, которая выкосит всех, не оставив ни одной живой души в каменных палатах…  Это ж надо было придумать. Принести мне в жертву Любовь, – прозвучал отчетливый голос в темноте. – Так что жить вам или нет, решает она. И время у нее до завтрашнего вечера. О! Восемь тысяч пятьсот шестьдесят восемь…

Через минуту я сидела в кресле. Иери в человеческом обличье положил руку на мои железные кандалы и под его пальцами они за пару мгновений  прошли весь путь от ржавчины до сквозной коррозии, пока не рассыпались в рыжую пыль.  Меня до сих пор колотило от пережитого страха. Я боялась отпустить прохладную руку, в которую вцепилась так, что побелели пальцы.

– Мне нужно вернуться в мой мир, – прошептала  я, глядя на отпечаток кандалов на запястьях. – Мне нужно разыскать клиентку, которая  украла камни, созданные из гномьих трупов! Гадость какая! Я бы их даже руки не взяла!

– Душа моя не любит камни? – с улыбкой спросил Иери, присаживаясь рядом на ручку кресла. – У тебя никогда не было драгоценных камней, с которыми не хотелось расставаться?