Принц Половины Осени

– Ты так и не понял? – Сочувственно спросил он, будто это у меня всё внутри болело. – Ты же видел, что Никс сделала с Ямами. А ведь она была одна и пришла с определённой целью. Если бы она хотела, она бы сровняла то место с землёй безо всяких взрывных систем под фундаментом. И теперь подумай: почему никто из них не нападает на лагеря и Ямы? Почему они не сражаются?

Его глаза маниакально блестели в полумраке.

– Им это не нужно. – Сухо ответил я.

– Именно. Пока люди истребляют друг друга, до настоящих проблем им не добраться. Это работает, как и любая другая битва – царь горы не смотрит на подножие. Они друг друга-то терпеть не могут.

– Почему?

– Потому что не могут убить. Силы примерно равны, одна из битв длилась почти четырнадцать лет. Они стараются друг с другом даже не пересекаться. Я встречался с Лисс и Никс периодически, но вместе эту парочку видел лишь однажды. Когда они пришли ко мне, чтобы дать титул.

– Четырнадцать лет? Половину жизни воюют? – Не понял я.

– При нашей последней встрече ты казался мне умнее. Никс уже давно больше четырёх сотен лет. Лисс младше её лет на сто-двести. Никс не стареет, потому что ест людей, – я поперхнулся, когда услышал это, – а Лисс не дают стареть и умирать её демоны. Им не выжить без сосуда.

– Ты тоже старый? – Я не сдержал улыбки. – Молодо выглядишь. Что за методика? Поделишься?

– Мне двадцать семь. – Он закатил глаза. – За восемь лет, что я с ними знаком, каждый из них приходил по одной простой причине: хотели объединиться, чтобы победить остальных.

– И что ты сделал?

– Обещал подумать. Каждой. – Ричи посмотрел куда-то в угол комнаты. – А потом меня затолкали в лагерь. Оттуда на Ямы за бунт.

– Революционер? Извини. Одно не вяжется. – Снова заговорил я, вызвав у Ричи усталый стон. – Ты говорил, что к тебе приходили только двое – Лисс и Никс. То есть это Третья и Вторая, а ты – Четвёртый.

– Что ещё за математика? Говори проще, пожалуйста. – Раздражённо перебил меня Коннор. Я поразился его самообладанию, любой бы, наверное, уже ударил. Я бы тоже ударил на его месте. Возможно, ему просто больно шевелиться.

– Первого не хватает. – Я выдал заговорческую улыбку, но не потом сразу стёр её с лица.

– Я был знаком с ними лет двенадцать. Каждая из них пыталась меня использовать в сугубо личных целях. Ты, правда, думаешь, что они рассказали мне про Первого? Лично я его не видел, а спрашивать даже не пытался. Зачем лишний раз вникать в ложь? – Ричи сполз по кровати вниз, издавая тихий скулеж. – Мы закончили? – Он исподлобья глянул на меня.

– Думаю, да.

– Тогда пошёл вон отсюда.

– Ты же всё равно спать не будешь. Я бы мог…

– Пошёл вон! – Ричи спихнул меня ногой.

***

Утром на кухне было тихо. Говоря «утром», я имею в виду почти десять часов дня. После той катастрофы на Ямах Ригана просто завалили звонками и предложениями, все хотят пообщаться с единственным выжившим свидетелем. Графики теперь окончательно забиты, трагедия пошла проекту на пользу. Столько тел осталось в тот день под обломками. Из их крови он сотворит пиар. И, пока все были ужасно заняты, роль няньки перешла ко мне. Перед отъездом Люси торжественно вручила мне флакон с лекарством для Ричи и небольшой лист, где написала график приёма.

После лёгкого завтрака Ричи снова уполз наверх и скрылся за дверью своей комнаты. Медленно, едва дыша, я поднялся к комнате Томаса. Я долго смотрел на блестящую ручку двери, порываясь её повернуть. Убеждал себя, что он сам подвёл меня к этой черте. Мы в одном доме уже почти неделю, а он продолжает меня избегать. Да, он сам подвёл всё к этому моменту. Точно сам. Руки схватили холодную ручку, я быстро глянул за плечо, дёрнул дверь и шагнул в комнату. Я, наверное, не умею думать головой. В его комнате все вещи лежали аккуратно, всё на своих местах. Прибрано и чисто. Я медленно окинул пространство взглядом, осмотрел полки. Потом добрался до тумб и шкафов. В первых были только незначительные вещи бытовой принадлежности, а в шкафах нашлось кое-что. Среди сумок с одеждой, были спрятаны альбомы. Я пролистал их наспех, но заметил, что некоторые места для снимков пустовали.

Я выудил пару фото из альбома, спрятал его обратно. Стол тоже выглядел убранным, но в ящичке нашлись папки. Я мельком пролистал их, но потом взгляд уцепился за знакомые слова. Сара Мелроуз. Внутри папки были прикреплены несколько фотографий Сары, когда она ещё была ребёнком, и одно фото, которое сделали после поступления в лагерь. Среди фотографий лежал яркий клочок бумаги с надписью «Нашла всё, что смогла. Люси». Я насторожился и начал медленно перебирать листы, обрабатывая то, что на них написано. Ничего особенного: способность менять структуру клеток, день поступления в лагерь, запись о нескольких незначительных проступках, совершённых ещё на свободе. Только на последних листах нашлось весомое зафиксированное нарушение: Сара напала на заключённых девушек, с которыми ранее имела близкие отношения. На последнем допросе призналась, что на это её подговорил надзиратель, имевший личные конфликты с заключёнными.