Принц Половины Осени

– Ты мне не друг. Ты никогда не была другом.

Лисс смотрела на меня сверху вниз без единой эмоции. Я старался не отводить от неё взгляда. Каждая мышца моего тела была под напряжением, дыхание стало неровным и прерывистым. Воздуха катастрофически не хватало. Говори, пока не убили.

– Томас тебе этого не простит. – Громко сказал я, догадываясь, к чему идёт дело. – Он не простит тебе моей смерти.

Лисс дёрнулась, её глаза забегали, а губы сжались. Она собралась с мыслями:

– Я дам ему долгую жизнь. У нас будут десятки лет, он поймёт меня. Однажды.

– Нет. Нет-нет-нет, – с добродушной улыбкой я замотал головой. – Он предпочтёт смерть. Он выберет смерть, а не тебя. Он не станет отравлять свою жизнь тобой. – Я видел, как на её глазах выступили слёзы, и я решил её добить. – Никто не станет.

Лисс мгновенно скривилась от рыданий. Её ладонь поднялась, и она ударила меня наотмашь. Я даже сопротивляться не мог, не осознал момента, когда моя щека соприкоснулась с холодной почвой. Ситуация до смеха знакомая. Потом она рывком меня перевернула, нависнув сверху. Из её глаз на мои щеки падали слёзы. Холодные и тонкие дорожки смывали грязь и кровь с моей кожи.

– Можешь говорить, что хочешь. Пока ты под замком – твой дар бесполезен, – обиженно выдавила Лисс. Она рвано выдохнула и ударила землю ладонью в сантиметрах от моего лица. – Твой дар бесполезен. А мне совсем не нужно снимать чокер, чтобы забрать демона. – Её плечи затряслись, челюсти сжались. – Я не хочу этого, но ты меня вынуждаешь.

– А что будет с Никс? Её тоже убьёшь? – Я фыркнул. – Ты знала, что Четвёртый – лучший друг моего брата? А ты отправила его сгнивать на Ямы. Он не простит тебе ни одного из нас.

– Выговорись, если тебе станет легче, – дрожащим голосом произнесла она. – Но я не отступлю.

По щекам Лисс стекали слёзы, а губы тряслись. Она прерывисто дышала, тихо плача. Её лицо было в паре сантиметров от моего. Я пару секунд смотрел на Лисс, на моём языке проступила желчь обиды и злости. Если умирать, то нужно хотя бы оставить шрам в её памяти. Большой и уродливый. Я полоснул самой противной и язвительной улыбочкой, которая только была в моём арсенале, заботливо вытер слезу на её щеке и сказал:

– Никто не станет тратить свою жизнь на такое прогнившее создание, как ты.

Лисс распахнула глаза и, пошатнувшись, махом подняла с земли острую толстую щепку, мгновением позже яркая боль вспыхнула в животе. Крик, подкативший к горлу, сразу вырвался наружу. Мой хриплый голос разметался по всей округе, на глазах от боли выступили слёзы. Слух резанули вопли Никс и Ричи. Лисс вынула деревяшку из моего тела с гулким хлюпающим звуком, боль мгновенно вгрызлась в тело с новой силой. Я пытался выдавить хотя бы что-то, но только давился словами. С губ срывались только непонятные хрипы и влажные кряхтения. Периферия картинки перед глазами медленно размывалась. Гадкий вкус густой крови во рту и прерывистое дыхание. В фильмах люди всегда умирали иначе, умудрялись даже речь целую сказать перед смертью. На деле же только кровавые пузыри около губ, которые лопаются от частого неровного дыхания.

Я слышал крики, но это был не мой голос, потому что я уже не мог кричать. Я едва держался, чтобы не закрыть глаза. Самое нелепое, что меня волновала только боль. Хотелось быстрее закончить и, буду честен с вами, я был бы рад даже такому концу. Но в уже затихающем мире прозвучал щелчок. Лисс, возможно, не слышала его из-за своих громких рыданий. Я с трудом сфокусировался на её лице.

Мне нужно было только сказать ей, но слова застревали во рту вместе с кровью. Звуки стали тяжёлыми, скользкими и вязкими, никак не удавалось протолкнуть их через глотку. Я собрался, но от первой попытки сразу закашлялся. Лисс утёрла слезы, тяжело вздохнула и занесла руку, сжимая в пальцах щепку, готовилась меня добить. На конце деревяшки багровым пятном засыхала моя

кровь. Лисс чётким и механическим действием резко опустила руку для удара, но остановилась на половине пути. Её пальцы заметно дрожали, она сглотнула. Я, громко выдыхая, перевернулся на живот, смог сплюнуть. От губ тянулись вязкие красные ниточки. Боль в районе живота была сильной и надрывной, а мир стремительно выцветал. Прежде чем Лисс осознала, почему не может меня добить, я едва слышно, практически по слогам прокряхтел:

– Исцели меня.

Её рука затряслась. Лисс резко разжала пальцы, выпустила деревяшку. Испуганно глядя на меня и слегка подрагивая, она выполнила приказ. Ткани срастались между собой, странно ощущать такое шевеление волокон собственного тела. Будто черви копошатся прямо в брюхе. Процесс был болезненным, но быстрым. Когда свет, исходящий от раны, угас, я набрал как можно больше воздуха и чётко прокричал:

– Замри! – Я едва отдышался. – Стой. Не шевелись и молчи. Ничего не делай.

***