Принцип бумеранга

Ответственный первым вышел из подъезда, и Рассказов покорно проследовал за ним.

– Короче, давно бросил? – поинтересовался Киреев, когда вышли из подъезда.

– Что? – не понял Олег.

– Курить, – пояснил Вячеслав Николаевич. – Короче, ты курил, я помню…

– Давно, – опять соврал Рассказов. – А вам, товарищ капитан, какая разница?

– Короче, Олег, хватит прикидываться. Ты, что, не признал меня? Ноя вижу, узнал.

Рассказов молчал, неотступно глядя на то место, где стоял автомобиль ППС. Уехали патрульные. Но лучше бы это сделал Киреев.

– Олег, ты не хочешь говорить со мной? Ты меня в чем-то винишь? – спросил Киреев, глядя в глаза Рассказову. – Короче, тебе виднее, а я перед тобой ни в чем не виноват. И, вообще, как ты здесь очутился? Ты же уволился. Уехал куда-то…

– Сюда и уехал. Подальше от всех вас, – ответил Олег. – А вот с какого перепугу ты здесь оказался?

– Короче, хорошо служил, отправили в академию здешнюю, успешно закончил и назад, в дыре провинциальной торчать, не захотел. Перспектив ноль. Короче, начинал опером в соседнем с тобой районе, несколько мокрух размотал, приметили, забрали в город, а оттуда я в главк быстренько слинял. Не так давно. Некомплект большой, берут любого, кто хоть что-то в нашем деле волочет. Временно исполняю обязанности начальника убойного, без освобождения от должности старшего опера. Второй раз ответственным заступил. Сутки бешенные, по всей области разбои, грабежи, кражи, нераскрытого много остается, получу завтра от папы…

– Не плачь, Слав, не надо, – недобро усмехнулся Рассказов. – Сам сказал, служишь хорошо. Не загрызет тебя папа. Пожурит немного, дабы неповадно было, и всё…

– Короче, Олег, не надо так, не пытайся меня укусить, – попросил Киреев. – Как у вас на районе, кстати?

– Тебя укусишь, – огрызнулся Рассказов.– Во, куда взлетел.

– Короче, завидуешь? – спросил Вячеслав Николаевич.

– Злюсь.

– Короче, на что?

– Ещё не решил, но то, что мне наша встреча не нравится, это вполне определённо, – не зная, куда прятать глаза и стараясь не смотреть на собеседника, Олег постоянно вертел головой. – И у нас тут нормально, держимся. Что можно, раскрываем, а что нельзя, отказываем, чтобы вам в главк цифру красивую дать для статистики…

– Короче, Олег, я понимаю, неожиданно…

– Да, уж, – согласился Рассказов. – Других академий у нас нет, надо было тебе сюда припереться, да, ещё и остаться…

– Короче, изворчался, как бабка, – перебил Вячеслав Николаевич и протянул руку. – Я тебя понял, разговора не будет. Будь здоров.

Не дождавшись рукопожатия, ответственный пошел к машине, открыл дверцу, сел, но двигатель не завёл, выглянул и прокричал:

– Короче, ротный наш на пенсион свалил! Теперь обычным охранником в магазине! Откомандовался! А Андронов переаттестацию при переводе в росгвардию не прошел! На вахты ездит, плачет, как плохо! Слышишь?!

Рассказов стоял у подъезда и не знал, как поступить. Он всё слышал, но лучше бы этих слов не было. Как и Киреева. Как и ротного с взводным. Как и Хворостова, и Добреева. Всё должно было быть совсем не так, как есть. И Олег очень хотел справедливости. Он жаждал её, будто голодный крошки хлеба, да никто не дал. И вот справедливость пришла, но слишком поздно. Настолько, что он попросту не хочет ничего вспоминать. Словно на могилу умершего от голода, вдруг кто-то взял и принёс целый батон. Мягкий, ароматный, вкусный. А зачем?

– Короче, оставь номер телефона, Олег, – Вячеслав Николаевич, не закрыв дверцу машины, вернулся к дежурному оперу.

– Для чего? – спросил Рассказов, уже не пряча взор, обозлившись сильнее, и распаляясь оттого больше. – Ты что хочешь? Бабка я? Пусть. Тебе не понять, каково это бросить всё и трусливо сбежать и лезть из кожи вон лезть, с младенцем на руках устраиваясь на новом месте, где у тебя нет ни одной знакомой души, и никто не поможет. Ровная кочка. Я тогда все правильно сделал, но меня не услышали. Тебе не понять, как сгораешь от жажды мести! Невдомёк, каково, осознавать, что ты не способен на ответ, что не можешь дать сдачи. И, соглашаясь, что жалок и ничтожен, что никто в этом мире, пыль, ты настолько сходишь с ума, что ночами не можешь уснуть! Знаешь, Слава, сбежать из Григорьевска было не так уж и тяжело, от себя, своих принципов, идеалов гораздо сложнее, почти невозможно! Но я смог! Справился со всем этим! И заметь, не забухал, не заторчал, как большинство сломавшихся! Я просто забыл! Навсегда! Заставил себя забыть! Всё забыть! И начал жить по-новому! И тут, бабах, ты! На хрена?! Тебе реально других городов мало?! А в том городе, где мы родились, тебя, Слава, что не устраивало?! Ты невинных не избивал! Что тебе мешало дальше хорошо служить там?!

– Короче, успокойся, людей разбудишь, – остановил Киреев.

– И хорошо, поквартирник сразу проведу. Не мешайте работать, товарищ капитан, – Олег взялся за ручку двери подъезда, сделал шаг внутрь, но обернулся и совершенно спокойно, ровным тоном сказал. – Пошел ты, Слава. Номер моего телефона тебе? Обойдешься.