Принцип неопределенности

— Всего один новый мыслительный эксперимент. Ты находишься на борту корабля, терпящего бедствие, в отсеке, который вскоре наполнится ядовитым газом вместе с еще одним экзотом. У вас на двоих одна дыхательная маска — и выживет только тот, кто ей завладеет.

— Пахнет кровью, — сказал я настороженно. Мне противно бессмысленное кровопролитие.

— Однако вы договорились, — почти успокоил меня Реван. — Решили, что этот спор должен решить его величество случай и решили тянуть жребий.

— Не воспользуюсь ли я Силой, ты хочешь спросить?

— Именно это меня и интересует, — подтвердил Реван.

— Разумеется, воспользуюсь, — недоуменно ответил я.

— С таким же успехом ты мог бы ее и отобрать.

— Действительно, — кивнул я.

— Всякий раз, когда одаренный использует Силу в своих интересах, это выглядит, как естественное использование преимуществ. Но, по сути это очень грязная игра.

— Однако я поступаю вполне честно, — ухмыльнулся я.

— Не вижу, в чем эта честность заключается.

— Если проиграю, то дыхательную маску я постараюсь отобрать уже с использованием физической силы. И мнение моего соперника по этому поводу меня волновать не будет, — озвучил я то, что собирался сказать изначально.

— Жестоко, — спокойно сказал Реван.

— И если ее попытаются отобрать у меня — я тоже это пойму. Приму как есть — безо всякой злобы и причитаний о несправедливости. Но это не значит, что отдам свой шанс на спасение добровольно, — оскалился я.

— У тебя извращенное понятие о справедливости, — поморщился Реван.

— Напротив, оно очень точное. Ее не существует.

— Но будь построено общество на такой логике — оно бы погрузилось бы в пучину анархии и насилия, — сказал Реван обеспокоено.

— Ничего подобного. — оспорил я. — Законы и правила — результат разумного компромисса к которому пришли те, кто в непроглядном мраке этой бездны анархии обитать не желает. Для того чтобы прийти к ним вовсе не нужно внутренне присущее моральное чувство. Но какое бы яркое светило цивилизации не озаряло общество — припрешь любого ее носителя к стенке, и в миг с него слетит весь тонкий налет цивилизованности. Как неумело нанесенный грим. Останутся только инстинкты. Вовсе не обязательно главным будет чувство самосохранения — но оттого поведением неподконтрольным сознанию быть не перестанет. Себя же я знаю достаточно, чтобы не обольщаться на этот счет — я не ценю чужие жизни больше чем собственную.

— Откровенно. Хотя я с тобой насчет общества и не согласен. Первично моральное чувство — законы их оформление. Я изменю вводную — с тобой в одном отсеке твой соотечественник.

— Их много, — небрежно сказал я.

— Тогда прекрасная девушка, — сказал Реван, ставя меня в крайне неудобное положение и зажимая между различными животными предустановками.

— Измеряешь глубину моего нравственного падения? Не преодолей вслед за мной горизонт событий. — Посоветовал я ему.

И сейчас я не мог сказать, что бы я сделал, сидя в удобном, полужестком кресле с регулируемым углом спинки, и посасывая дорогое винцо. Задаваться такими вопросами заранее глупо — попытки рационально описать причины своих решений постфактум, похожи на запись хроники аварии на энергоблоке АЭС. Остается только удивляться тому, как же это могло случиться. Своим нелепым или же удачным, но насквозь интуитивным поступкам.

— Так все-таки? — поинтересовался Реван.

— Понятия не имею, — всплеснул я руками. — Я похож на человека, у которого есть план? Абсурдные этические задачи, где необходимо выбирать наименее социально важную жертву, ты пропустил… чему я бесконечно рад. Если же ты хотел выяснить, достаточно ли я дрессирован, чтобы считать некие правила конечной и неизменной истиной, то нет — у меня не выработались подобные безусловные рефлексы. Каждую новую ситуацию я буду рассматривать заново. В контексте событий.

— В контексте событий… — протянул джедай, почесав подбородок. — твое мировоззрение удивительно похоже на джедайское, но изуродовано нравственным нигилизмом. Мы же уверены в наиболее этичном и верном решении. Его существовании. Даже если оно заключается в недеянии. Для тебя же все они одинаково лишены смысла.

— Бинго! — воскликнул я радостно. — Ты догадался. А вас эти вопросы, я смотрю, занимают постоянно.

— Именно так. Подумай — мы, джедаи, отрицаем окончательную верность большинства традиционных правил, догм и общественных норм, поскольку они относительны и в прорве различных миров и социумов, у сотен разных жизненных форм отличаются друг от друга. Порой коренным образом. В такой ситуации, вопросы, как вести себя правильно становятся едва ли не важнейшими. Кем быть и к чему стремится. Хорошо, что есть Сила — надежный союзник. — он опять склонил голову набок, словно бы прислушиваясь к чему-то.

— Однако вы уважаете чужие правила и законы, какими бы иррациональными или несправедливыми они не были. И не стремитесь развеивать чужие заблуждения. — недобро сказал я.