Принцип неопределенности

Мы помолчали немного, слушая музыку и думая о своем. Я подмечал непривычное и необычное поведение посетителей. Вот один наклеил себе на предплечье тоненькую пленку — и в его кровь начало поступать какое-то вещество. Медленно и постоянно, позволяя постоянно поддерживать состояние наркотического опьянения. Или он так борется со скукой или недостаточной общительностью — тут вообще многие проблемы решают, обращаясь напрямую к их источнику. Я же предпочитаю, читать, слушать, говорить и думать… или же участвовать в необычных событиях — это более тернистый путь к изменению своего сознания, но и ведущий к иным вершинам.

— Проведем мыслительный эксперимент. — начал Реван… Как так-то! Это же самое я хотел сказать прямо сейчас. Да он издевается! — Уверен, что у тебя множество вопросов, одних которых наметанному оценщику достаточно, чтобы провести о тебе суждение. Но я воспользуюсь своей очередью.

— Никак не могу это оспорить.

— Хорошо. Изволь ответить на такой вопрос. Представь себе, что ты офицер. Идет война и несколько человек из подразделения, которыми тебе выпало командовать, отказываются идти в атаку.

— Моральные дилеммы? — недобро сказал я. — они мне никогда не нравились.

— Они самые. Но я не ставлю тебя в жесткие рамки, у тебя свобода действий.

— Они добровольцы или призывники? Эти «отказники»?

— В твоем отряде есть как те, так и другие. И среди этих подчиненных также. Я не стремлюсь упростить твой выбор. Но тебе известен зачинщик этого бунта.

— Их следует расстрелять. Всех. Не публично перед строем, это ударит по психике солдат, но так, что бы хотя бы несколько человек это видели и рассказали остальным. При свидетелях.

— Кровожадный выбор. Но ты мог наказать только одного человека.

— И создать иллюзию того, что можно уйти от ответственности? — спросил я его. — Армия, где каждый подсознательно не готов к смерти не может выиграть войну. Чтобы выжить на войне, надо быть готовым умереть. Сложно, но это так. Убив этих несчастных, я спасу от смерти, куда большее число людей тем, что люди будут соблюдать и исполнять приказы. Пусть от страха смерти уже неизбежной, но исполнять. Это милосердие, а не жестокость. На войне бывает, убивают. Бывает, солдаты выполняют задачи, с верным риском погибнуть. Люди должны быть готовы к этому. Если они думают, что они не на войне, а в детском лагере, то какого ворона они вообще там делают?

— Однако так ты ужесточишь конфликт. Это повлечет за собой цепь событий, где вероятно погибнет еще больше солдат. Одно кровопролитие положит основание следующему. Зло порождает зло — известный резонансный процесс в обществе.

— Войны не выигрываются миролюбием или готовностью идти на компромиссы. Кем бы ни стал ее заложник — рядовой, полк, гибнущий под напором вражеского наступления, или окруженный врагом, взятый в кольцо осады и умирающий от голода город. Сделав шаг назад, ты сообщишь врагу, что не готов воевать до последнего. Покажешь слабость. Хищники только и ждут того момента, когда жертва выкажет слабость, чтобы вцепиться ей в горло.

— Тогда почему ты уверен, что война должна быть выиграна? — спросил джедай.

— Если бы я не был уверен, что должна — я не был бы тем офицером. Предвосхищая твой вопрос, «если бы я был тем офицером, но не был бы уверен в справедливости этой войны», то это был бы не я и оттого я не в силах ответить, как повел бы себя этот другой человек в такой ситуации.

— Опять не могу с тобой спорить. Продолжим. — сказал Реван. — Тебе, как офицеру поступает приказ начать наступление. И тебе известно, что большая часть, а возможно и все твое соединение погибнет в нем. Ты в том числе. Ты выполнишь приказ?

— Нет. — ответил я не задумываясь.

— Неожиданный поворот, — сказал тот, кто его, разумеется, ожидал.

— Я нелепо всю жизнь стремлюсь к одной цели, но не собираюсь радоваться ее достижению.

— Но ты готов отправить людей на смерть. А сам нет. Достаточно эгоистичное решение.

— Возможно, и найдется причина, по которой я соглашусь погибнуть; нечто, что сочту более ценным, чем моя жизнь. Но это точно не будут жизни солдат даже не моего подразделения, или победа в некой гипотетической войне. И именно поэтому я никогда не пойду добровольцем ни на одну войну — я не готов и не имею права решать вопросы такого рода за других, или приказывать делать им то, что сам к себе не приемлю.

— Тут есть своя справедливость. Ты не устал отвечать на мои вопросы? — спросил Реван, доставая коммуникатор. Слишком тяжелый и неказистый, чтобы быть одной из множества моделей для широкого употребления, обычно гладких как куски мыла. А зачастую выглядевших, как тонкие слюдяные пластины или изящные браслеты, надежно за запястье приковывающие человека к голонету. Ком Ревана был насквозь пропитан Силой — такая же ручная сборка, как и у меча.

— Нисколько. Валяй дальше.

Я переглядывался с той синекожей девушкой, но пока не торопился. Был уверен, время еще не пришло. Да и утолить зверский голод деликатесным морским гадом тоже стоило. Пупырчатые щупальца флик-угря, нарезанные крупными кольцами под кислым соусом были очень недурны.