Принцип неопределенности

Подобрал оброненный душегубами бластер; из него вытряхнули все потроха, регистрирующие выстрелы, делающие фотографии с геопривязкой, селфи самоубийц и даже самостоятельно вызывающие полицию. Нажатие на кнопку теперь подавало ток на обмотки, минуя цифровой блок.

Я выстрелил ему из бластера в голову. Череп дернулся, как от удара боксера. Его только оглушило или же проломило череп — переводчик на бластере лишь на ступень не был доведен до оглушающего режима. Травматический уровень энергии — вспомнил я. Хитрый бластер.

Его подельник повторил его судьбу — переводчик был уже переведен в боевое положение.

Оттащив за ноги тела поближе к друг-другу, неторопливо и стараясь не запачкаться в крови, я положил между их голов третью банку. Зажигалка, отодвинутая подальше, медленно плавила пластилин между подпружиненными контактами, отсчитывая время.

Я засветил паспорт, когда доставал наличность в ночлежке. Камера там была, и просмотреть номер не составило труда. Номер на миллион. Или миллиард. Удружил мне дроид, так удружил. Правильная последовательность чисел стоит денег, о чем он мне тогда и рассказал. Но я недооценил значимость этой строчки цифр.

По пути от них вниз я услышал еще один грохот. Свидетелей больше не осталось. Кроме того администратора, но надеюсь он умеет делать выводы. Ноги неверно несли меня от места убийства. Путь во тьму, в самую глубину подземья Корусканта манил меня. Загадочная темнота изнанки триллионного города должна быть интересным местом. Три сухпая и бутылка с водой вносили надежду на выживание в этом лишенном голосов мире. Полицейский бластер, позаимствованный у грабителей, давал хоть какую-то надежду на самооборону. Фонарик, прихваченный еще со «шлюхи» освещал мой путь не давая затеряться во мгле.

Вниз. Сквозь запрещающие и останавливающие знаки. Зачем дорога, если по ней нельзя пройти? Мне известен только один действительно запрещаюший знак — прихваченные сваркой двери, ведущие в самую «грязную» зону АЭС. Тут ничего подобного меня не останавливало.

По кабелям тек ток, а по трубам куда-то неслись потоки воды. Колония майнокков, присосавшаяся к высоковольтной линии, тускло мерцала во мраке своими уродливыми телами, приспособленными для выживания вне какой-либо атмосферы. Я обошел ее, избегая шанса быть убитым током. И как они еще не сдохли в кислородной атмосфере? Пусть и не столь богатой им, как хотелось бы. Эта специфичная форма жизни зародилась, или приспособилась жить в межзвездной пустоте. Накапливая энергию, полученную от радиации, света звезд и любых других источников, как батарея они затем находили подходящий астероид или иной кремний содержащий материал и плодились на нем, чтобы вновь отправиться в путь среди звезд. Безумная форма жизни. Но для кораблей, развезших их по всей галактике за тысячи лет, они были бичом, потребляя электрическую энергию и повреждая кабели и изоляцию.

Пораженная остеопорозом пласталь лестниц протяжно скрипела под ногами. Но я продолжал спускаться, не обращая внимания на грозящие обрушиться перила и ступени.

Архитектура глубоких уровней была необычна, а дюракрит, отчасти схожий с бетоном был неровен, покрыт сетями трещин и язв. Дюракрит! Невероятно. Этот материал, детище нанотехнологий, мог простоять без заметной потери свойств десятки тысяч лет. И выдерживал весь вес верхнего города. Это было его преимуществом и его же проклятием. Ломать его было крайне сложно. Но эти постройки, захороненные под километрами новостроя, были возведены, возможно, еще до эпохи гиперпространственных путешествий. И среди них встречались островки жизни, столь же мрачной, как и подземный город.

Под ногами хрустел мусор, я то и дело натыкался на брошенные предметы, покрытые толстым слоем пыли. Вниз.

Надписи на стенах на непонятном языке, выкрошившиеся мозаики и облупившаяся плитка ощутили на себе дыхание времени. Еще один уровень пройден, лестницы и вертикальные трапы ведут меня еще глубже. Я спустился на пару сотен метров ниже обитаемой части, но все еще не достиг дна. Некогда над этими строениями светило солнце и летали птицы, а теперь они были похоронены под толщей Республиканского города.

Я уже выбился из сил, бродя по этой поверхности заставленной зданиями и коммуникациями, как заприметил нечто необычное. На площади, передо мной вырос фасад величественного здания. Колонны поддерживали массивный свод купола. Статуи притаились в своих темных нишах.