Читаем Принципиальное отличие от нуля (сборник) полностью

Охрип я делать предложения для нас,

Тебе, наверно, доставляет это радость,

Быть в перспективе мне женою – это раз,

А во-вторых, чтобы спокойней спалось.

Пускай настойчивость моя не даст ответ

(Тебе играть на чувствах радости не в новость),

Мои желания – тебе простой совет:

Моё упорство не оценивать как робость.

Мне настроение твоё меняет жизнь,

Улыбки редкие и взгляды одобрения

Предупреждают – всё возможно, ты держись,

И подменять тогда не нужно такт на рвение.

Любую битву всё равно венчает мир

И победителей всегда, увы, не судят,

Пуст будет радостен тот долгожданный пир,

А годы жизни нашей головы остудят.

Кроме кофе на столе

Кроме кофе на столе

И поклона при уходе,

Нечего сказать тебе,

Или что-то в этом роде.

Мы друзья, хоть ты и я

Понимаем, что когда-то

Неизвестность бытия

Будет, в общем, виновата.

Привыкаемость – недуг

И с рассветом, и с закатом,

Женщина – не лучший друг,

Но судьба не виновата.

Разговоры, жалость, сон

И подушки – слёз конечность,

Взгляды, пыл, невольный стон,

Расставания, как вечность.

Так завёл себя в тупик

И тебя с собою тоже,

В жизни есть счастливый миг,

Как мурашками по коже.

Где понятен друг и враг,

Где понятна суть разлуки,

Познаваемости мрак

И начало, там, где скука.

В общем, не дружить – не жить,

С противоположным полом

Лучше всё же заслужить,

Быть любимым, чем знакомым.

Трудно самому себе налить

Трудно самому себе налить,

Но как быть, когда ты одинок?

Проще самого себя хвалить

И ссылаться на «всем правит рок».

Быть самим собой с собой трудней,

Чем на перекрёстках опыления,

Жизнь, увы, слагается из дней,

Где всё боле ценятся мгновения.

И пускай, ты сам себе не враг,

И пускай, квартира не пустыня,

Одиночество – общения овраг,

Ведь всему виной тому гордыня.

Судьба влюблённым редко делает подарки

И этот день мне ничего не подарил,

Всё потому, что не в подарках, в общем, дело,

За это всё я лишь судьбу благодарил

И персонально за тебя, чтоб для примера.

Один лишь раз я испытал себя,

И для надёжности завязывал я руки,

Но оказалось, что так можно не любя,

А коль влюблён, то это не со скуки.

Я про любовь, да, и не смейтесь, господа,

Судьба влюблённым редко делает подарки,

А из ответов можно выбрать только «да»,

И поцелуев очень много, долгих, жарких.

Промчавшись, время всё равно оставит след

И седину, и горечь на улыбке,

Жизнь никогда и никому не даст ответ,

Любовь – подарок или роспись на открытке…

По сценарию – то был наш лидер

Перейти на страницу:

Похожие книги

Недосказанное
Недосказанное

Свободны от связи, но не друг от друга… Пришло время выбрать на чьей ты стороне… Внешне Разочарованный дол – это тихий английский городишко. Но Кэми Глэсс известна правда. Разочарованный дол полон магии. В давние времена семья Линбернов правила, устрашая, наводя ужас на людей с целью их подчинения, чтобы убивать ради крови и магических сил. Теперь Линберны вернулись, и Роб Линберн собирает вокруг себя чародеев для возвращения городка к старым традициям. Но Роб Линберн и его последователи – не единственные чародеи Разочарованного дола. Необходимо принять решение: заплатить кровавую жертву или сражаться. Для Кэми это больше, чем простой выбор между злом и добром. После разрыва своей связи с Джаредом Линберном она вольна любить кого угодно. И кто же будет ее избранником?

Нина Ивановна Каверина , Сара Риз Бреннан

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература