Читаем Принципиальное отличие от нуля (сборник) полностью

Произносил слова я те не раз,

Но не жалею, то мне и наука,

Хотя и трудно вспоминать о нас,

Но это лучше, чем всё в жизни – скука.

Пусть робость что – то делает со мной,

Ведь потому слова мои не громки,

Произнося, становишься иной,

Как будто ты стоишь у самой кромки.

Где взгляда взгляд не может обмануть,

И сердца ритм пугает частотою,

В объятьях очень просто утонуть,

В тот омут, окунувшись с головою.

И жизнь тогда не ведает границ,

И души растворимы, как в недуге,

Ведомым поцелуями ресниц,

И мыслью лишь одною – друг о друге.

Желанья наши нам рассказывают руки

Прикосновение к тебе – подобно чуду,

И все недуги прочь уходят от меня,

Ведь ты божественна, и все твои причуды,

Как тёмной ночью вспышки яркого огня.

Мне утро дарит те прекрасные мгновения —

Встречать рассвет с тобой, когда твои глаза

Закрыты негой, и улыбка умиления

Чиста во сне твоём, как радости слеза.

Твоя улыбка красит мне всю серость будней,

Твой взгляд влюблённый мне дарует два крыла,

Я еле-еле доживаю до полудня,

Когда смогу опять поцеловать тебя.

И вечер жду, но ожидание – как мука,

И тем волнительней объятия с тобой,

Желанья наши нам рассказывают руки

И зазывают к плоти счастья в мир иной.

И об одном молю – пусть будет это вечно,

Пускай сомнения обходят стороной,

Хоть жизнь проносит нас безумно – скоротечно,

Но только так, чтоб ты была со мной.

Руками шею этим гадам не свернуть

Нас даже редко не пускают в кулуары,

И мы не зная правды всей так и живём,

Читая только власть держащих мемуары,

Остатки с барского стола едим и пьём.

Всё гарантировано нам лишь на бумаге

(Народ владеет даже недрами страны),

Но депутатов не встречал в универмаге,

И непонятно, где они берут штаны.

Они твердят, что надо жить нам по закону,

Хотя по фене – все в законе там они,

Бывая в храмах – оскверняют там иконы,

Ведь их иконы – гривны, доллары, рубли.

Их дом не здесь, а во Флориде, или Ницце,

И дети с внуками «грызут» науку там,

От мук душевных заплывают жиром лица,

В объёмах пропорционально их постам.

Мне трудно сделать объективную оценку,

Ведь мы же сами выбирали этот путь,

И головою бей – не бейся ты о стенку,

Руками шею этим гадам не свернуть.

Каждый пишет свой роман

Сероватый привкус будней

Смысл меняет отношений,

Бесполезностью полудней

Лживых жертвоприношений.

Смыслу здравому назло

Жизни лучшие минуты

Продаём, как барахло,

За гроши и за салюты.

И простой самообман

Подменяет все сомнения,

Каждый пишет свой роман,

А какой – твоё решение.

Подводя всему итог,

Приговора жди от судей,

Потому что ты не смог

Разукрасить серость будней.

Всё остальное – это пыль и суета

Перейти на страницу:

Похожие книги

Недосказанное
Недосказанное

Свободны от связи, но не друг от друга… Пришло время выбрать на чьей ты стороне… Внешне Разочарованный дол – это тихий английский городишко. Но Кэми Глэсс известна правда. Разочарованный дол полон магии. В давние времена семья Линбернов правила, устрашая, наводя ужас на людей с целью их подчинения, чтобы убивать ради крови и магических сил. Теперь Линберны вернулись, и Роб Линберн собирает вокруг себя чародеев для возвращения городка к старым традициям. Но Роб Линберн и его последователи – не единственные чародеи Разочарованного дола. Необходимо принять решение: заплатить кровавую жертву или сражаться. Для Кэми это больше, чем простой выбор между злом и добром. После разрыва своей связи с Джаредом Линберном она вольна любить кого угодно. И кто же будет ее избранником?

Нина Ивановна Каверина , Сара Риз Бреннан

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература