Приобретут весь мир

После коктейля владыка поместья взял за руку свою звезду первой величины и повёл своего рода великий оперный марш в столовую, которая была размером собора средней величины. Все должно было отличаться от того, что было. И столовая, по-видимому, была трапезной монахов. На длинном столе из массивного многовекового дерева не было скатерти. Бесценный старый фарфор и стеклянная посуда напоминали музей, напечатанные меню напоминали столовую отеля, а бумажные салфетки делали всё похожим на дешёвую буфетную стойку. Центр стола был отмечен длинной линией приправ и домашних солений и варений, все в их оригинальной упаковке. Всё домашнее, и хозяин очень гордился ими. Много путешествующий и видавший многое Ланни был удивлён окружением мисс Мэрион Дэвис во время трапезы. За ее спиной стоял ливрейный слуга, держащий вышитый шелковый поднос с туалетными принадлежностями, и по знаку подавал его для использования. Кресло рядом с ней было занято пожилой собакой, чье имя было Ганди, хотя пёс не был вегетарианцем. Каждая смена блюд сопровождалась серебряным подносом с кусочками отборного мяса, которые Ганди съедал с должной пристойностью.

К столовой была пристроена киноаппаратная. После еды на экране началась демонстрация фильма. Просмотр которого был обязательным для всех гостей, и Ланни задумался над этим. У него не было такого опыта обязательных посещений каких-либо мероприятий с тех пор, как он был учеником Академии Сент-Томаса в Коннектикуте и был обязан посещать часовню каждое утро. Было ли целью хозяина сделать искусство кино объектом поклонения? Было ли это средством поклонения милостивой леди, которая соизволила занять «Небесные апартаменты» в его дворце? (Миссис Уильям Рэндольф Херст жила в особняке в Нью-Йорке.) Возможно, случилось так, что в прошлые времена у какого-то гостя был ужасный вкус, и он пожелал прочитать вечернюю газету, пока шла демонстрация фильма с участием мисс Дэвис? Властелин этой усадьбы был человеком капризов и бешеного характера. Если его работник не понравится ему, он вышвырнет его без церемоний и больше никогда его не увидит. Ланни никогда не забывал историю, рассказанную ему одним из корреспондентов Херста за границей. Человека вызвали в дом хозяина в Нью-Йорке, и они говорили до полуночи. Хозяин, будучи голодным, отвел своего гостя в холодильник. Обнаружив, что он заперт, он не позволил себе остаться голодным, а снял красный противопожарный топор со стены и разнёс дверь.

Фильмом в эту субботнюю ночь была одна из тех комедий, которые стали известны как эксцентричные. Фильм еще не вышел на экраны, потому что, конечно, этот мастер бесконечной рекламы имел право на приоритет и никогда не рискнул бы показать своим гостям какое-нибудь старьё. Картина была сделана для публики, которая находила жизнь скучной и удручающей, и которая платила свои деньги только за то, чтобы как можно дальше отдалиться от реальности. Героиня этой истории была дочерью миллионера, который жил в доме с гостиной, похожей на железнодорожный вокзал, а герой был красивой мужской куклой, которая, как предполагается, была газетным репортером. Герой делал всё, чтобы сделать правдоподобной случайную встречу с дочерью миллионера. Молодая леди, одетая в каждой сцене в новый дорогой костюм, попыталась убежать от дорожного полицейского и оказалась в тюрьме под чужим именем. Репортер попытался вытащить ее, и в результате появилась серия абсурдных приключений, большинство из которых все киношные люди уже видели и сами создавали во многих предыдущих фильмах.

Короче говоря, это был стереотип, как и лица и жесты героя и героини. Репортер должен был быть бедным, но у его матери кухня была наполовину такая же, как и железнодорожная станция, и мать и сестры носили изящную одежду, а волосы уложены и не было ни одной неуместной детали, иначе сцена была бы вырезана. Ланни смотрел эпизоды, некоторые из которых Бродвей назвал бы фарсом, а о других отозвался бы с иронией. Люди там падали на спину или в пруд. Сцены закручивались в таком безумном темпе, как если бы продюсеры боялись, что, если они остановятся на мгновение, то у публики могло появиться время, чтобы понять, какую банальность им скармливали.

Ланни не мог сбежать. Он должен был это выдержать до конца. Но он не мог избежать мыслей о том, что видел. Он думал об этих мужчинах и женщинах, обо всех важных личностях и о какой-то ответственности. Каковы были их мысли, когда они смотрели это зрелище? По их собственному слову это была «чушь», и последнему человеку из них это должно быть ясно. Кто-то здесь поставил это, чтобы заработать деньги. Другие будут думать, сколько это принесёт? И размышляли, есть ли там что-нибудь, что можно извлечь оттуда, идеи, которые можно использовать, актеры, писатели, которых можно было бы нанять?